***
Женщина, обращаясь к другой женщине — официальному лицу, говорит: «Муж у вас за столом сидит. Все нормально. Вы вместе чай пьете, а мы, бедные женщины, у которых мужья — там! И не знаешь, что ждать».
Женщина, видимо, из руководства: — Мы всех главных инженеров собрали. Они пытаются выработать техническое решение.
Женщина: — Сколько они могут продержаться в таких условиях? Сколько?!
Мужчина: — Об этом никто не знает.
Другой мужчина: — Ну, смотрите. Если без пищи, имея небольшой запас воды (из расчета семь-девять дней). Володь, вы сказали, что их там трое — пусть будет так. Мужики опытные. Будут жечь одну лампу. Вместо трех. Согласен? А что дальше, как развернется, я не знаю.
Владимир: — Вот эти семь-девять дней настораживают. Уже прошло почти пять.
Мужчина: — Ну, без воды если, без еды… И температурный режим тоже нужно учитывать. Не дай бог, они там где-то в воде накувыркались — и переохлаждение.
***
Женщина: — А почему не были готовы?
Мужчина: — Это не ко мне вопрос. Сейчас ждем, пока отойдет (вода?) ... Нам своих людей надо тоже не потерять. Возможно, эта пробка держит всю воду. А может, получится так, что расковыряем ее, — и своих утопим, и тех, кто ниже. Поэтому я гидрогеологам говорю: «Дайте мне расчет, откуда придет вода. То ли она придет по старой дороге, то ли смоет все, что мы здесь сотворили, и утопит всех, кто здесь есть». Гидрологи говорят: «Не можем дать таких расчетов, не прогнозируется эта ситуация». Если будет сброс воды, от него некуда деваться, махина 40 тысяч кубометров.
Женщина: — Вы ничего не делаете, просто ждете?
Мужчина: — Работаем здесь, просто от опасной зоны маленько людей отвели. Все они (рабочие, находившиеся в шахте в момент аварии) должны были идти вверх, никто в такой ситуации не пойдет вниз. Все, кому удалось не погибнуть, сбитыми водой и камнями, должны идти вверх.
Женщина: — Сколько сейчас у вас рабочих насосов? Они откачивают или нет?
Мужчина: — Десять насосов. Вы поймите, это не просто вода.
Женщина: — Говорят, что вода поступает.
Мужчина: — Да.
Женщина: — Так почему ее не откачивают?
Мужчина: — У нас система насосных станций была, которая откачивает воду. Сейчас…
Другой мужской голос: — Мы пока немного начали… (Неразборчиво).
Другой женский голос: — Что с людьми натворили, товарищи начальники? Я вообще удивляюсь, люди прилетели, всех спасают… Короче, я не знаю, не знаю. Пойдемте сами качать, значит, а что делать? Что делать?
Мужчина: — Я могу сказать, что мы делаем все возможное.
Мужской голос: — А из карьера возможно воду откачивать?
Мужчина: — В данный момент нет.
Мужской голос: — Почему?
Мужчина: — Туда даже альпинисты спуститься не могут, на карьер.
Женщина: — А альпинисты уже не работают?
Мужчина: — Они туда пошли третий раз по веревке. Они были час назад — 200 метров нужно было дойти, два раза ходили, не получилось.
Женский голос: Ничего не делается, ничего.
Мужчина: — Мы сами видели днем — там молоко, не видно ничего. Сейчас то же самое, вчера они прошли, опять пошла осыпь, и опять молоко, видимость оттуда уходила. Вариант прорабатывается, что вертолет, стометровая веревка — и альпинистов роняют сюда на веревки. Сразу говорю, мы можем этих альпинистов потерять, если что — обратно мы их не заберем. Тем не менее, они будут пытаться (спуститься?) в скважину, связаться с мужиками, которые заблокированы наверху.
Женщина: — Короче, из-за того, что поступает постоянно вода, вы не можете работать ковшами?
Мужчина: — Если бы она постоянно поступала, это было бы проще. Она копится — вот в чем опасность. Когда она поступает, это хорошо. Этот процесс постоянно идет, он видимый. А когда набирается и проваливается, это плохо.
Женщина: — Насколько остановлена работа?
Мужчина: — Гидрогеологи прогнозируют, что вчера спуск был и должен быть сброс в 18 часов. Критическую отметку прошли, еще на 10 метров поднялись и еще добавили 10 тысяч кубов, пока они сбросились. Я не могу ответить, когда вода пробьется. Предлагали вариант, что давайте сынициируем взрыв. Я был против.
***
Мужчина: Нет, вода сойдет, тогда мы сможем пойти снова рыть.
Женщина: — То есть запечатало, вода это уже не промоет? Там зацементировано?
Мужчина: — Она не промоет. Смотрите, получается, глина-порода с водой, потом вода сходит, а порода как цемент становится, она спрессовывается.
Женщина: — Когда все это делали? Техника безопасности, где вообще? Я не понимаю. Как так делали карьер? Вы туда столько людей спускаете. Один прорыв был, и что сделали? Идите на смену! Они пошли на смену. Я вообще не знаю, разгромить (неразборчиво) долбанных…
Другой женский голос: — Для чего послали людей тогда? Уже была аварийная ситуация! Как это допустили? Вообще снимите (лозунг) «Люди дороже алмазов». Честное слово, снимите все ваши надписи, ничего не делайте! Потому что был первый прорыв воды — весь город говорил, и все равно людей туда отправили. Потому что теряются миллиарды. Миллиарды денег. Теряется план, теряется джип у начальства, теряются Майами всякие. А вот тут восемь мужиков простых сидят, у которых зарплата, извините, 70 тысяч. Ничего не делается, ничего. Вообще поснимать всех полностью за вот это вот.
Как видите, родные и близкие пропавших горняков считают, что «АЛРОСА» скрывает от общественности многочисленные нарушения по технике безопасности, а к ним не допускают журналистов. Так, брат пропавшего Дмитрия Марьина Алексей сообщил РБК: если шахтеры выйдут живыми, руководству шахты «будет труба», поэтому спасательная операция тормозится намеренно. Это ведь очень большие деньги.
О нарушениях техники безопасности подтвердила и дочь пропавшего горняка Валентина Мисника, Алина: «Наши белгородцы работали по подряду, они трудились по 12 часов в сутки, что нарушает все нормы. Почему воду прорвало, никто не знает. Были предпосылки. Вода поступала и раньше. Но у нас как делается: «Ничего страшного. Главное, чтобы план был выполнен».
По словам Мисник, «АЛРОСА» списывает все на подрядчика — ООО «Белспецмонтаж». «Но ведь это «АЛРОСА» закрыла глаза на эти нарушения. Шахта должна была работать круглосуточно. Но у подрядчика просто не хватало людей. Из-за этого они увеличили рабочий день», — пояснила она.
Галина МОХНАЧЕВСКАЯ