Однако у военных историй есть привычка становиться еще более неясными. Потому что этот же самый 58-летний сирийский врач добавляет нечто, что вызывает крайнюю неловкость: пациенты, говорит он, страдали не от газа, а от кислородного голодания в заполненных мусором туннелях и в подвалах, в которых они жили, в ночь, когда был ветер и тяжелая бомбардировка, которая вызвала пыльную бурю. 
Когда доктор Асим Рахайбани объявляет это необычайное заключение, то стоит отметить, что он сам не является очевидцем, по его собственному признанию, а когда он говорит на хорошем английском, то дважды называет вооруженных джихадистов из «Джаиш эль-Ислам» [«Армия ислама»] (запрещена в России) в Думе «террористами» – это обозначение режима для его врагов и термин, используемый многими людьми в Сирии. Я правильно услышал? Какой же версии событий мы должны верить?
Также, к невезению, два врача, которые дежурили в тот вечер, 7 апреля, находились в Дамаске, давая свидетельские показания расследованию о химическом оружии, которое попытается представить окончательный ответ на этот вопрос в следующие недели. 
Тем временем Франция заявила, что у нее имеется «доказательство» того, что применялось химическое оружие, а американские СМИ цитируют источники, говорящие, что это показали и анализы мочи и крови. ВОЗ сказала, что ее партнеры на месте событий оказали помощь 500 пациентам, «имевшим признаки и симптомы, соответствующие воздействию токсических химических веществ». 
В то же самое время инспекторы из Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) не могут в настоящее время сами прибыть сюда, на место предполагаемой газовой атаки, под предлогом того, что у них нет правильных разрешений ООН.
Прежде чем мы пойдем дальше, читатели должны знать, что это не единственная история в Думе. Есть много людей, с которыми я разговаривал посреди руин города, которые сказали, что они «никогда не верили» в газовые истории, которые обычно распространялись, утверждают они, вооруженными группами исламистов. Эти джихадисты выживали под залпами обстрелов, живя в других домах и в огромных, широких туннелях с подземными дорогами, проложенными через естественную породу заключенными с помощью киркомотыг, на трех уровнях под городом. Я прошел вчера по трем таким туннелям, обширным коридорам в естественной породе, в которых все еще были российские – да, российские – реактивные снаряды и сгоревшие машины. 
Так что история Думы, таким образом, это не только история о газе – или отсутствии газа, как это может оказаться. Она о тысячах людей, которые не эвакуировались из Думы на автобусах, уехавших на прошлой неделе, вместе с вооруженными людьми, с которыми им пришлось жить как пещерным жителям в течение многих месяцев, чтобы выжить. Я ходил вчера по этому городу достаточно свободно, без солдат, полицейских или соглядатаев, которые бы следовали за мной по пятам, ходил только с двумя сирийскими друзьями, фотоаппаратом и ноутбуком. Мне иногда приходилось карабкаться через 20-футовые (6-метровые) стены, вверх и вниз почти по отвесным земляным стенам. Думские жители, обрадованные встречей с иностранцами и еще более обрадованные, что осада наконец закончилась, они по большей части улыбаются; те, чьи лица вы можете видеть, конечно, так как удивительное число женщин Думы одеты в полностью закрывающие их черные хиджабы. 
Я сначала приехал в Думу в охраняемой автоколонне журналистов. Но как только скучающий генерал заявил у разрушенного здания муниципального совета: «У меня нет информации» – этой самой отзывчивой мусорной свалки арабского бюрократического аппарата, то я просто ушел. 
Несколько других журналистов, в основном сирийских, сделали то же самое. Даже группа российских журналистов – все в военной одежде – слиняли.
До доктора Рахайбани было недалеко. От двери его подземной клиники – «Пункта 200», как она называется в странной геологии этого частично подземного города, – начинается коридор, идущий вниз по склону, где он показал мне свой ничем не примечательный госпиталь и несколько кроватей, где плакала маленькая девочка, у которой медсестры обрабатывали порез над глазом. 
«Я был с моей семьей в подвальном этаже моего дома в трехстах метрах отсюда в тот вечер, но все врачи знают, что произошло. Был большой обстрел [правительственными войсками], и над Думой всегда летали самолеты ночью – но в ту ночь был ветер и в подвалы и погреба, где жили люди, стали поступать огромные облака пыли. Люди начали прибывать сюда с гипоксией, недостатком кислорода. Затем кто-то у двери, из «Белых касок», закричал: «Газ!», и началась паника. Люди начали поливать друг друга водой. Да, это видео было снято здесь, оно настоящее, но то, что вы видите в кадрах, – это люди, страдающие от гипоксии, а не от отравления газом». 
Что странно, после бесед с более чем 20 людьми я не смог найти ни одного, кто проявил бы хоть малейший интерес к роли Думы в провоцировании западных воздушных ударов. Двое вообще сказали мне, что они не знали об этой связи (между Думой и ударами). 
Но я попал в странный мир. Двое мужчин, Хусем и Назир Абу Аише, сказали, что они не знали о том, сколько людей было убито в Думе, хотя последний признался, что один его кузен был «казнен «Джаиш эль-Ислам» за якобы «близость к режиму». Они пожали плечами, когда я спросил о 43 людях, которые, как говорят, погибли во время нашумевшей атаки в Думе. 
«Белые каски» – медики-спасатели, уже ставшие легендой на Западе, но с некоторыми интересными сторонами их собственной истории – играли знакомую роль во время боев. Они частично финансируются министерством иностранных дел Великобритании, и большинство их местных офисов были укомплектованы людьми из Думы. Я нашел их разрушенные служебные помещения недалеко от клиники доктора Рахайбани. У контейнера для пищевых продуктов была оставлена противогазовая маска с одним пробитым стеклом, а внутри одной комнаты лежала куча грязной военной маскировочной одежды. «Подброшено?» – спросил я себя. Сомневаюсь. Это место было переполнено ампулами, разбитой медицинской техникой и подшитыми бумагами, постельными принадлежностями и матрасами. 
Конечно, мы должны услышать и их рассказ, но здесь этого не произойдет: одна женщина сказала нам, что все члены «Белых касок» в Думе бросили свой главный офис и решили поехать на предоставленных правительством и охраняемых русскими автобусах в провинцию повстанцев Идлиб вместе с вооруженными группами, когда было достигнуто соглашение об окончательном прекращении огня. 
В городе были открытые продуктовые ларьки, и патруль российской военной полиции – это теперь дополнительная опция к каждому сирийскому прекращению огня, и никто не потрудился ворваться в страшную исламистскую тюрьму рядом с Площадью мучеников, где в подвалах якобы обезглавливали жертв. За городским персоналом гражданской полиции сирийского министерства внутренних дел, которые пугающе одеты в военную одежду, наблюдают русские, за которыми, возможно, наблюдают или не наблюдают мирные жители. И снова мои серьезные вопросы о газе были встречены тем, что казалось настоящим недоумением. 
Как это возможно, что беженцы из Думы, которые добрались до лагерей в Турции, уже описывают газовую атаку, которую никто сегодня в Думе не мог вспомнить? Мне пришло в голову, когда я прошел больше мили по этим безотрадным, сооруженным заключенными туннелям, что жители Думы жили в такой изоляции друг от друга и так долго, что «новости» в нашем понимании этого слова просто не имеют для них никакого значения. Сирия не является демократией в духе Джефферсона, как я люблю цинично повторять моим арабским коллегам, и она действительно является безжалостной диктатурой, но это не смогло запугать этих людей, обрадованных встречей с иностранцами, чтобы отреагировать несколькими словами правды. Так о чем же они мне рассказали? 
Они рассказали об исламистах, под контролем которых они жили. Они рассказывали о том, как вооруженные группы завладевали домами мирного населения, чтобы избежать бомбежек сирийского правительства и русских. «Джаиш эль-Ислам» сожгли свои помещения перед тем, как они уехали, но крупные здания внутри зон безопасности, созданных ими, почти все были придавлены к земле воздушными ударами. Сирийский полковник, которого я встретил близ одного из таких зданий, спросил, не хочу ли я посмотреть, насколько глубокими являются туннели. Я остановился через более чем милю, когда он таинственно заметил, что «этот туннель может дойти до Британии». Ах да, госпожа Мэй, вспомнил я, чьи воздушные удары были непосредственно связаны с этим местом, с туннелями и пылью – и с газом? 

Роберт ФИСК
«The Independent» 
(Великобритания)