«План Даллеса–Лахновского» тут же приписали к теории заговора и сделали предметом насмешек. Но прошло время, и на многое пришлось взглянуть по-другому. Причем не стал исключением и «План Даллеса», поскольку хоть до сих пор и не установлено подлинное авторство коварного плана, зато совершенно очевидно, что почти все из прописанного в нем претворилось в жизнь.
«Посеяв хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих союзников и помощников в самой России», – провозглашали Даллес с Лахновским. Было такое? – спрашиваем мы. Было! И до сих пор есть.
А как насчет: «Литература, театры, кино – все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства – словом, всякой безнравственности. Мы создадим вокруг них ореол славы, осыплем их наградами, они будут купаться в деньгах. За такими – кто из зависти, кто по необходимости заработать кусок хлеба – потянутся и остальные…»? Есть и такое!
А что мы скажем об этом: «Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу – все это мы будем ловко и незаметно культивировать, все это расцветет махровым цветом»? Знакомо? Да еще как!
Так что неизвестно, да и неважно, кто там придумал «План Даллеса», важно, что он с успехом реализуется и приносит свои плоды. В плане этом изложена программа манипуляции сознанием народа с целью сделать народ равнодушным и тупым, с целью превратить его в «стадо скотов», легкоуправляемое и послушное. Именно об этом говорит Лахновский на 513–514-й страницах. Для достижения цели, помимо сказанного выше, Лахновский предлагает вытравить у людей историческую память, представить историю России «как царство сплошного мракобесия и реакции», потому что с народом, лишенным исторической памяти, забывшим прошлое и переставшим гордиться этим прошлым, можно делать все, что угодно. Народ, забывший свое прошлое, не в состоянии понять настоящее и выстроить будущее в силу разрушения связей и утраты целостной картины мира. Как раз такой народ проще всего превратить в «стадо скотов». Кратчайший же путь к забвению истории – это низведение святых, героев и мудрецов до смешного и жалкого уровня, до примитива. Лахновский тут упоминает Троцкого, приводя в пример, как еще до 1917 г. в статьях Лев Давидович называл Льва Николаевича (Толстого) «замшелой каменной глыбой».
Так ведь и сквозь этот строй мы прошли! Историческую память у народов СССР начали вытравливать давно. В силу разных причин России повезло оказаться в отстающих, а вот что такое передовые достижения по искажению истории, можно видеть на примерах практически всех бывших советских республик. Правда, тамошние народы не перестали гордиться своим прошлым, скорее, наоборот. Только вот прошлое, которым они гордятся, не имеет никакого отношения ни к самим этим народам, ни вообще к действительной жизни. А потому такие гордость и «память» не помогут в понимании настоящего, зато охотно помогут в превращении народов в стада. «План Даллеса–Лахновского» – это не догма, главное – достижение цели. Цель во многом почти достигнута: от ненависти к «советским оккупантам» Прибалтика уничтожила передовую по европейским меркам промышленность и с гордостью отправила своих сыновей и дочерей на рынок обслуги ЕС, по тому же пути движется и Украина, готовая к тому же убивать и умирать. Да и с остальными бывшими союзным республиками дела обстоят не лучше.
***
Россия действительно несколько поотстала от своих вчерашних братьев, но попытки перекроить прошлое и вытравить историческую память не прекращаются. Всем памятны и недавняя выходка г-на Бильжо; и Коли из Уренгоя, пропевшего с чужого голоса осанну невинно убиенным солдатам, непонятно, как и зачем оказавшимся в Сталинграде; и ежегодные возмущения «победобесием»; и вопросы типа: «А надо ли было защищать Ленинград?», и телешутки о генерале Карбышеве, и многое другое.
Но стоит признать, что началось все это не сегодня и даже не вчера. Ведь еще до перестройки, когда ничто не предвещало бури, святых, героев и мудрецов, точно по совету Лахновского, пытались делать смешными и жалкими, рассказывая и пересказывая анекдоты о Гастелло и Матросове, о Чапаеве и Ленине. А ведь осмеяние – это широко используемый прием манипуляции. Постепенно положительные качества объекта осмеяния перестают замечаться, на передний план выходит только смешное, и мало-помалу объект из героя превращается в клоуна.
Уже в постсоветские годы появились публикации о том, что, например, многие анекдоты использовались как оружие в холодной войне и сочинялись за пределами отечества. В сочинительстве участвовали спецслужбы западных стран, привлекавшие для такой деликатной работы эмигрантов из СССР. Конечно, такой взгляд был немедленно осмеян, его сторонники названы конспирологами, а в качестве контраргумента было высказано утверждение, что народ-де сам сочинял анекдоты. Но вот незадача! Не далее как в декабре 2016 г. на сайте ЦРУ появились рассекреченные документы, связанные с деятельностью Управления в период с 1940-х по 1990-е гг. Среди прочего там были документы, касающиеся холодной войны. В частности… советские (вернее, антисоветские) анекдоты на английском языке https://www.cia.gov/library/readingroom/document/cia-rdp89g00720r00080004003-6. Анекдоты подготовлены для заместителя руководителя ведомства. С какой целью они собирались, не говорится. Но едва ли для того, чтобы посмешить DDCI (Deputy Director of the Central Intelligence Agency – заместитель директора Центрального разведывательного управления). Среди анекдотов попадаются про чукчу, про советских лидеров, про торговлю и даже всем памятный анекдот о том, как американец рассказывает русскому, насколько США свободная страна: «Я могу встать перед Белым Домом и закричать: «К черту Рональда Рейгана!» На что русский отвечает: «Ну и что?! Я тоже могу встать перед Кремлем и крикнуть: «К черту Рональда Рейгана!»
Но если уж анекдоты про чукчу сочинялись где-то на стогнах Лэнгли, то стоит ли сомневаться, что из народной толщи едва ли могли выйти побасенки о любимых в народе героях. Вот, например, Василий Иванович Чапаев. Наверняка сегодня кто-то знает о нем не иначе как о герое многочисленных анекдотов – простоватом и малограмотном дядьке, постоянно в компании Петьки и Анки попадающем в дурацкие истории. После прослушивания десятка таких анекдотов просто невозможно всерьез воспринимать этого человека и уж тем более относиться к нему как к герою. «Разоблачения» постсоветских лет, показывающие Чапаева мстительным и аморальным типом, грабителем и убийцей, слабым полководцем, одерживающим победы исключительно за счет превосходства в технике и живой силе, косвенно подтверждают предположение, что анекдоты – часть политики, оружие в холодной войне, что имя Чапаева кому-то не давало покоя, а дегероизация начдива была спланированной акцией.
Возможно, Василий Иванович Чапаев мог бы остаться и менее известным, как и другие начдивы Гражданской войны – Василий Киквидзе, Антон Станкевич или Сергей Захаров. Но книга Фурманова и шедевральный фильм Сергея и Георгия Васильевых сделали свое дело – образ Чапаева, народного заступника, появляющегося в самый нужный момент, смелого солдата и талантливого полководца, героя, павшего жертвой предательства, – вошел в каждый советский дом. Чапаев стал символом Гражданской войны, символом победы простого народа в борьбе за свое право на новую жизнь, он оказался в одном ряду с русскими богатырями или с такими героями прошлого, как Степан Разин, Емельян Пугачев или Ермак Тимофеевич. Появись этот герой сегодня, он не был бы воспринят. Но в те годы Чапаев был нужен, понятен и близок. Можно сказать, что в те годы существовал народный запрос на такого героя.
Один из первых советских звуковых фильмов, «Чапаев» вышел в 1934 г., и до конца 30-х гг. его посмотрели почти 60 млн человек. Поход в кино на «Чапаева» превращался в настоящие демонстрации. Есть кадры хроники, на которых колонны людей идут под транспарантами «Мы идем смотреть «Чапаева». Дети и взрослые того времени соревновались: кто посмотрит фильм большее число раз. В одном из кинотеатров Ленинграда «Чапаев» шел каждый день на протяжении двух лет. Сергей и Георгий Васильевы, которые, кстати, были не братьями, а однофамильцами, стремились создать героев, близких зрителю, таких, какими мог бы стать любой из сидящих в кинозале. Сергей Васильев признавался, что картина теряет ценность, если зритель не хочет подражать ее героям. С этой точки зрения, ценность фильма огромна: поколения советских детей играли в «Чапаева», фильм и образ начдива полюбили дружно и единогласно всей страной, от Сталина, посмотревшего «Чапаева» за полтора года 38 раз, до диссидентов-эмигрантов, покидавших СССР вскоре после войны. А в 1936 г., после демонстрации фильма, в Испании был сформирован чапаевский батальон.
Образ Василия Ивановича действительно вдохновил народ, ставший автором не пошловатых побасенок, но героических сказов. Фольклорный Чапаев в чем-то похож на фольклорного Пугачева – это борец за народное счастье, за справедливость и волю. Он неуязвим и находчив, он всегда побеждает и вовремя приходит на помощь. Пули застревают в его шинели, и Василий Иванович без труда может вытряхнуть их, всего лишь сбросив шинель.
Ничего общего с более поздними анекдотами этот фольклор не имеет. Если сказы утверждают героический образ начдива, образ народного заступника, обладающего сверхъестественными качествами и способностями, то анекдоты, напротив, принижают и развенчивают эту полюбившуюся народу фигуру. Не придет больше Красная армия, не разгонит проклятых буржуинов, не появится Василий Иванович на вздыбленном коне... Есть мнение, что анекдоты – это лишь новый виток народной любви, что «низкий» жанр скорее доказывает, нежели опровергает народную любовь. И столь популярной фигурой для анекдотов Чапаев стал только потому, что тот же самый народ охладел к политике и официальному пафосу, но, как бы не желая расставаться с полюбившимся героем, потянул его за собой в новое идеологическое пространство, в новую жизнь без пропагандистского гнета. Наверное, с этим можно было бы согласиться, если бы не «План Даллеса–Лахновского», не откровения ЦРУ и не «черные» мифы «белых» историков.
В советские годы имя Чапаева было известно всем. Вряд ли бы нашелся человек, не видевший фильма «Чапаев» или хотя бы не слышавший о нем. Этим именем назывались города и поселки, реки и горы, военные корабли и круизные пароходы. В городах стояли памятники, открывались музеи. Имя Чапаева носили колхозы и производственные объединения, библиотеки и школы. Кроме книги Д.А. Фурманова о Чапаеве написано множество разных книг – от воспоминаний до анализа боевых операций. К столетию Василия Ивановича в 1987 г. появились новые памятники, был найден и восстановлен дом Чапаевых, появились новые материалы о семье и службе начдива. Но вот прошло не так уж много времени, и на вопрос Левада-центра о самом знаменитом отечественном полководце всего лишь 2% опрошенных россиян вспоминают Чапаева. И 4% назвали Чапаева одним из трех главных героев России XX в., по опросу ВЦИОМ. При этом среди вспомнивших командира 25-й дивизии оказались главным образом люди старшего поколения. Возможно, те, кто в детстве копил деньги, чтобы лишний раз сходить на «Чапаева» или играл в белых и красных; те, кто вырос с подсознательной верой, что, несмотря ни на какие неприятности и беды, обязательно появится человек на белом коне и спасет от любой беды.
В самом деле, пересматривая фильм сегодня, понимаешь, почему же он так полюбился самым разным людям, почему и ныне смотрится с замиранием сердца. Несмотря на трагический конец, «Чапаев» – один из самых жизнеутверждающих фильмов. Что бы ни происходило в жизни, какой бы страшной ни была психическая атака, есть человек, который на лихом белом коне покажется в самый страшный час и спасет; есть на свете сила, которая не оставит пропадать. Эту силу и олицетворял долгое время Чапаев, даривший с экранов надежду и веру в лучшее. Возможно, современному человеку нужен другой, более понятный и близкий образ, олицетворяющий надежду и веру.
Василий Иванович Чапаев утонул в реке Урал 5 сентября 1919 г. Комиссар 25-й стрелковой дивизии Сысойкин докладывал в Реввоенсовет IV армии после занятия Лбищенска 7 сентября 1919 г.: «На берегу Урала трупов было много, товарища Чапаева не было. Он был убит на середине Урала и утонул на дно. Политические сотрудники в большинстве расстреляны». Но рассказывали, что будто бы раненого Чапаева все-таки переправили через Урал на створке ворот и похоронили на левом берегу реки.
Но, как бы то ни было, могила Василия Ивановича Чапаева так и не найдена. Хотя есть легенда, что Ф.Э. Дзержинский лично распорядился найти место захоронения начдива. Позднее, уже после Великой Отечественной войны, венгерские бойцы, служившие вместе с Чапаевым, уверяли, что захоронение все-таки было обнаружено, а Чапаев опознан по личным вещам. И что будто бы рассказывать об этом свидетели боялись, поскольку кто-то их запугивал и велел помалкивать.
Когда уже в 60-е гг. дочь начдива Клавдия Васильевна предприняла очередную попытку поиска, ей помогали сослуживцы отца, в том числе те самые венгерские бойцы, опознавшие будто бы Чапаева по вещам. Но и в тот раз найти ничего не удалось. Быть может, и не было могилы вовсе, а может, смыл ее Урал, унеся тело легендарного командира и навеки укрыв его от людской суеты.