Adult Search

Якутский республиканский комитет

Коммунистической партии Российской Федерации

Адрес: Республика Саха (Якутия),
г. Якутск, ул. Октябрьская, дом 3
Телефон: +7 (411) 23-66-151
Электропочта: mgm_2004@mail.ru

Главные

события

классовой

борьбы

Красный Первомай в Якутии: «Хватит терпеть!»
Будем достойными наследниками Победы!

 

Нас было пятеро детей: три сестры и два брата. Старший брат, прибавив себе год (1927 года рождения), дважды убегал на фронт, но его возвращали домой. На третий раз Илью определили в танковую школу. Он сражался в мотострелковом полку в войне с Японией. Награжден медалью “За победу над Японией”.

И так мама в войну осталась одна с четырьмя детьми: Валентина — 1933 года рождения, Катерина — 1935 года, Саша — 1938-го и я. Валентина, как и все подростки, под руководством бригадира с одним глазом — дяди Пети Носова и одной женщины ремонтировали железную дорогу: меняли шпалы и рельсы, подносили костыли (большие гвозди для закрепления рельсов), лопаты, кирки (серповидный инструмент, заостренный с обеих сторон), обновляли насыпь.

Железная дорога, проходящая через нашу Бырку, имела стратегическое значение. Ее охраняли солдаты, а чекисты — мост. Кругом стояли зенитки. Вокруг располагались воинские части. Дальше нас находился 76-й разъезд, потом 77-й и так до самых городов Отпора и Пекина.

Наш дом стоял недалеко от моста, поэтому я часто ходила на железнодорожную линию смотреть на эшелоны, идущие на Запад. Они шли через каждые 15 минут. Везли танки, лошадей, зачехленные “катюши” и другое оружие.

В деревянных вагонах часто видела солдат. Одни сидели, свесив ноги, а другие стояли: кто играл на гармошке, кто пел, а кто молча ехал и смотрел на дорогу. После вагонов-ледников с продуктами из Китая иногда удавалось собрать две-три горстки бобов, сыпавшиеся из щели.

Очень хотелось кушать. Как только начинала хныкать, Катя  кулачком тыкала меня в бок, чтобы замолкла. Все терпели и мне, малышке, приходилось.

Мама рано утром уходила на железную дорогу и чистила рельсы от шлака, а также мыла вагоны-теплушки. Вечером приносила хлеб — выдавали по 100 грамм. Как мы ждали вечера!

Я любила бегать в степь. Там мне очень нравилось. Верхушки сияющего ковыля были такими мягкими, что на них часто засыпала. По степи ветер гнал верблюжью колючку — “перекати-поле”. Там находила нежную зеленую травку, растущую пучками, и ела. Если не могла ее сорвать ручонками, ухватывалась зубами. Во рту было полно земли, но меня это не останавливало.

Любила бегать к курьерскому поезду Москва — Пекин. Там выходили пассажиры и обязательно что-нибудь давали: сушку или булочку. Как я была рада! Несла ее домой, без конца нюхая, — так хотелось самой откусить кусочек. А мама вечером делила ее на всех поровну.

Однажды я нашла монету и побежала к курьерскому поезду, зная, что там есть вагон-ресторан, откуда обычно доносились вкусные запахи. Я кое-как залезла в вагон, подошла к буфетчице, разжав свою грязную ладошку, протянула монетку. Она жалостно посмотрела на меня и на эту копейку подала стакан компота.

Взяв стакан, потихонечку спустилась с вагона и еще тише пошла домой, чтобы не расплескать компот. Преодолела овраг и длинный переулок, а буфетчица все смотрела мне в след и не остановила, что уношу стакан. Я несла его больному брату, лежащему в ограде, где мама соорудила из полыни постель.

Даже когда я принесла ему компот, смог только кое-как приподнять голову. Пил он его тихо, и когда доел последние фрукты, я, сглотнув слюну, спросила: “Вкусно?” Он легонько мотнул головой, и я опять убежала в степь. Там у меня был любимый окоп, где играла.

Однажды я сильно заболела. Саша, брат мой, принес гнилую картошку, и я ее съела — сильно мучил голод. Катя бегала на сопки и рвала степной лук — мангыр. Приносила домой и мы его ели, спасаясь от голода и цинги.

Зимы были холодные. Печку нечем было топить, так как поблизости леса не было. Машинисты жалели нас и возле моста иногда кидали уголь. А брат и сестры собирали его. Все это делалось по-тихому, ведь за это могли наказать.

В Бырке в годы войны гражданского населения было  мало: кто умер, а кто — уехал. Дома вокруг нашего жилья пустовали, поэтому детей моего возраста в ближайшей окраине не было.

В двух бараках, расположенных недалеко от станции, жили те, кто обслуживал железную дорогу, водокачку для поездов и электростанцию. По другую сторону железной дороги до самых сопок дислоцировались воинские части…

Взрослые рассказывали, что допускались вредительства со стороны местной администрации и одной из войсковых частей. Например, в одно время хлеб пекли с начинкой из гудрона, который используется при строительстве дорог и домов (гудрон — вязкая жидкость или твердый асфальтоподобный продукт черного цвета).

И мы, купив хлеб, все время отделяли мякиш и несъедобный гудрон.

Другой случай. В одной из воинских частей солдаты стали умирать от голода и их не могли хоронить, потому что все еле ходили. Умерших засыпали только снегом. Весной местное население, обнаружив гробы, само хоронило солдат.

После этих случаев дядя Ваня Воронов, инвалид, вернувшийся с фронта, и местные женщины написали письмо Сталину. Оно, видимо, дошло. Очень быстро приехала комиссия из Москвы. Она обнаружила, что действительно в воинской части солдат морили голодом, несмотря на то, что склады ломились от продуктов, часть из них от долгого лежания испортилась. Тогда и обнаружили заплесневелые крупы, масло, муку… И пришли к выводу, что руководство части занималось вредительством…

После этой проверки командующий состав, главу местной власти и пекаря, он же был завмагом,  арестовали и увезли. Я считаю, что их наказали за дело. Но, наверное, в те времена были и те, кто страдал из-за наговоров злых языков.

А сейчас, в годы “демократии”, всех подряд реабилитировали. И дети вредителей пользуются льготами государства. Это очень обидно и несправедливо.

Однажды к нам в дом тайком вошел незнакомый мужчина, пользуясь тем, что мы все спали в сенях, спасаясь от нашествия блох. Его рано утром обнаружила мама. Она, зайдя в дом, увидела на голой сетке кровати симпатичного высокого русского мужчину, заснувшего в одежде. Мама закричала и велела Саше бежать за чекистами. Слава богу, они находились недалеко от нас.

Оказывается, это был шпион из Маньчжурии, получивший задание взорвать железнодорожный мост, повредить электростанцию и водокачку.  За этот мужественный поступок мою маму, сильную и  смелую женщину, и брата Сашу чекисты наградили — выдали продуктовый паек.

Весть о Победе мы узнали раньше всех. 8 мая 1945-го вечером начали стрелять зенитки. Мы очень испугались. Подумали, что война и у нас началась.  Выскочили из дома и видим, что за мостом стреляют. Брат побежал в ту сторону и сразу же обратно примчался, весь в слезах, крича: “Победа! Война закончилась! Наши победили!”

…Когда я пошла в школу, в нашем классе было всего 12 учеников, в основном такие же, как я, голодные и бедные. Правда, была одна девочка — Кучина, а имя не помню, ее отец не был на войне, и жили они неплохо. В отличие от нас она хорошо одевалась и обувь у нее была добротная.

На переменах эта девочка обязательно что-то ела, а мы все смотрели на нее. Более того, она все время издевалась над нами, ехидно обзывала и обсмеивала.

Однажды разыграла спектакль. “Смотрите все!” — крикнула она и, фыркая, показала на меня рукой. Взяла краюшку хлеба, помазала ее слюнями, обтерла нос рукой и опять — на корочку и подала ее мне. И, хихикая, всем говорит: “Она сейчас ее возьмет и съест”. Вокруг нее человек пять стояли и рядом со мной столько же. Все изморенные голодом и холодом детишки молча смотрели и ждали: что будет дальше.

Мне, вечно изнывающей от голода малышке, очень хотелось схватить эту румяную корочку хлеба и съесть, но я молча боролась с собой. Пересилив себя, убежала из класса в свою любимую степь. После этого случая я долго не ходила в школу.

А разоблачил меня брат. Вместо уроков все время убегала в степь и отсиживалась в окопе до конца уроков. Но однажды задремала и, когда услышала звонок, решила, что уроки закончились, и побежала домой. Сняла штаны и бросила их брату, лежащему на печи. Он там и делал уроки. Как без штанов по дому будет ходить? А они были у нас одни на двоих.

Саша спросил: “Почему так рано вернулась?” Я сказала, что все уроки закончились, иди в школу ты. А это, оказывается, была всего лишь большая перемена… И он сразу же пожаловался маме: “А Верка в школу не ходит!”

В соседнем классе учился мальчик, которого привозили в школу на машине из воинской части, с сопок. Он почему-то стал меня подкармливать салом  — шпиком. На переменах, когда все играли в хоровод, я обычно стояла у стенки и смотрела. Руки у меня, как всегда, были по швам — привычка, выработанная еще до школы. И этот мальчик однажды сунул в мою ладонь кусочек сала, тут же отошел. Я посмотрела и сразу засунула его в рот. Это было такое блаженство! Я еще не ела такой вкуснятины. И так было несколько раз.

Не знала, как его звать, тем более фамилию. Вскоре он сказал мне, что больше не будет учиться в нашей школе, отца переводят в другую воинскую часть. После этого, к сожалению, его больше не видела.

Во время войны некоторые женщины от отчаяния, спасая детей от голода, оставляли их на вокзале, ведь Советская власть их сразу определяла в детские дома. А там все дети были в тепле, всегда обуты, одеты, кормили по нескольку раз в день, у них были игрушки и т.д. Моя мама тоже могла так поступить, но этого не сделала, как бы ей трудно ни приходилось.

Один раз у нас останавливался санитарный вагон из Читы, и маме предложили направить болезненного и истощенного Сашку в суворовское училище, где ему оказали бы должную медицинскую помощь. В Бырке у нас больницы не было. Но мама отказалась и сказала: “Если умрем, то умрем все вместе”. Знаю, что одна семья военнослужащих просила у мамы отдать им на воспитание меня. Мама опять категорически отказалась.

…После Победы Иосиф Виссарионович Сталин дал указание отменить карточки на хлеб. И мама стала приносить домой хлеб по целой буханке. Но все равно хотелось есть. Еды не хватало. И бедная мама хваталась за любую работу.

Однажды кто-то дал ей телячью шкуру на обработку. Мама повесила ее на крышу подсушить. Я увидела и быстро сообразила, что это нечто съедобное. Осторожно отрезала по краю шкуры полоску. За оградой собрала сухую траву и на костерчике обжарила эту полоску. Шерсть трещала, и полоска скрючивалась. Стоял такой запах, что язык проглотишь, и я не смогла устоять, недожарив, начала жевать ее. Было очень вкусно.

И так я несколько раз срезала по тоненькой полоске, думала, что шкура-то есть еще.

Когда мама увидела, что от шкуры осталось,  сильно заплакала, оказывается, я очень уменьшила ее в размере. Но нас выручило то, что на дворе стоял 1947 год, и налоги отменили…

Первый раз я попробовала ягоду и увидела настоящий лес в Чите в августе 1953 года. Мы тогда с мамой переезжали в Улан-Удэ.

Там после войны с Японией срочную, а потом сверхсрочную службу в танковой части проходил старший брат Илья. Он и позвал нас к себе.

Надо было видеть со стороны, как мы ехали туда: мы с братом Сашей были босиком, а Катя — в тапочках из брезента (сама себе сшила). Пальто, шапок и других вещей у нас не было. Надеялись на старшую сестру Валю, переехавшую в Улан-Удэ раньше нас. Она там уже работала на авиационном заводе учеником.

…В 1954 году на Октябрьские праздники — 7 Ноября — нам в школе раздали подарки. Вот тогда мы в первый раз попробовали яблоко. Вкус и запах тогдашнего антоновского яблока до сих пор помню.

Вскоре брат Илья уехал со своей семьей в деревню, а мы остались в их комнате. Хотя Собес за погибшего в войне папу платил мне 132 рубля 50 копеек, мы продолжали жить впроголодь.

В сентябре 1957 года я поступила учиться в строительное училище на полное государственное обеспечение. Нас бесплатно одевали, обували, возили в баню, кормили четыре раза в день.

Я была крайне удивлена, что едим до сыта. К тому же давали деньги за работу, когда проходили практику на стройке. Ездили в колхоз на уборку урожая, и там тоже платили. Все эти денежки в целости и сохранности, конечно же, увозила маме. В 1959 году я успешно окончила учебу и стала работать…

Недавно я в Якутске вступила в ряды общественного движения “Дети войны”. Очень рада, что такие яркие и честные женщины-коммунисты, как Зинаида Винокурова, Анна Кондратьева, Римма Шелковникова, Эртаида Тарабукина и другие, активно борются за наши интересы.

Я написала о своем голодном и холодном детстве с тем, чтобы сегодняшние молодые люди знали историю своей Родины из уст простых граждан, которые всю свою жизнь добросовестно трудились на благо своей страны и народа, и заслуживают уважения и внимания со стороны государства, хотя бы на старости лет.

Вера БЕЛОМЕСТНОВА,

г. Якутск,

Sakhakprf