В дальнейшем интерес к этой личности был обусловлен трагической его гибелью 1 декабря 1934 года в результате подлого убийства прямо в помещении Смольного, где располагался Ленинградский обком ВКП(б). В 50-е годы с подачи бывшего Первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева и, особенно, в период горбачевской перестройки прошлого века, в рамках борьбы с наследием Сталина, оказывается, что трагическая смерть Кирова – результат действий самого руководителя партии коммунистов – Сталина, а не заговора представителей оппозиции (Троцкого, Зиновьева, Каменева и др.). Н.С. Хрущев в своих мемуарах писал: «Конечно, не лично Сталин поручал дело Николаеву. Для этого Николаев был слишком мал. Но у меня нет сомнений, что по поручению Сталина кто-то его подготовил. Это убийство было организовано сверху. Я считаю, что оно было подготовлено руководителем ОГПУ Ягодой, который, в свою очередь, мог действовать только по секретному поручению Сталина, данному, как говорится, с глазу на глаз».

Распиаренный в годы горбачевской перестройки историк Р. Медведев отмечал: «Грубый, властолюбивый, подозрительный и жестокий Сталин плохо переносил возле себя людей ярких и самостоятельных. Растущие популярность и влияние Кирова не могли не вызвать у него зависти и подозрений… Вот почему версия о причастности Сталина к убийству Кирова, которая в 1934–1935 гг. могла показаться невероятной, представляется в настоящее время весьма правдоподобной и с политической, и с логической точек зрения».

В подобного рода версию трагической гибели С.М. Кирова до конца не поверил. С годами, по мере знакомства с новыми фактами его жизни и деятельности, окончательно убедился в ложности утверждений Н.С. Хрущева и тех горе-историков, подобных Р. Медведеву. Спрашивается, зачем Сталину было убивать Кирова, если к нему он благоволил, называл его братом. Об отношении Сталина к Кирову свидетельствует его дарственная надпись на книге «О Ленине и ленинизме»: «Другу моему, брату любимому, от автора». В каждый приезд в Москву С.М. Киров жил на квартире Сталина, тот доверял ему самые интимные тайны. Сталин вместе с ним даже ходил в баню, перед которым не стеснялся обнажаться, показывая сохнущую левую руку. Киров, бывая на охоте в Луге, под Ленинградом, не забывал каждый раз посылать ему охотничьи трофеи. Сталин, уезжая на море, зазывал туда Кирова. Они вместе отдыхали и работали над партийными документами.

В исторической науке утверждается, что Хрущеву, помимо развенчания культа Сталина, очень хотелось, чтобы тот предстал в глазах потомков законченным изувером, убившим своего лучшего друга. По инициативе Хрущева на ХХII съезде КПСС была создана комиссия для расследования судебных процессов, в том числе по расследованию убийства Кирова, во главе с Н.М. Шверником. Среди членов комиссии особо выделялась О.Г Шатуновская, которая лично знала Сталина, Кирова, Молотова, Троцкого и других из числа высшего партийного руководства страны. В ноябре 1937 года она была арестована и осуждена по обвинению в участии в «контрреволюционной троцкистской организации» на 8 лет и срок отбывала на Колыме, в Енисейске и Красноярске. В 1954 году была реабилитирована Комиссией по пересмотру дел осужденных и высланных на поселение и восстановлена в КПСС. В 1956–1962 годах она – член Контрольно-партийной комиссии при ЦК КПСС и занималась вопросами, связанными с реабилитацией репрессированных. Она получила доступ к личному архиву Сталина и архиву ЦК КПСС. В процессе обработки материалов выяснилось, что комиссия не располагает набором необходимых документов и фактов, свидетельствовавших о причастности Сталина к убийству Кирова. Тем не менее она требовала от Н.С. Хрущева опубликовать результаты деятельности комиссии. По ее словам, он ответил: «Если мы это опубликуем, подорвем доверие к себе, к нашей партии в мировом коммунистическом движении. И так, мол, после XX съезда были большие колебания. И поэтому мы сейчас публиковать ничего не будем, а вернемся к этому лет через пятнадцать». После этого комиссия прекратила работу и ей, по настоянию М.А. Суслова, пришлось сдать 64 тома материалов и документов на хранение в партийном архиве. После роспуска комиссии О. Шатуновская пишет письмо Хрущеву от 22 мая 1962 года. В нем говорилось следующее: «Сдавая, перед уходом из Комитета партийного контроля важные документы, собранные при изучении обстоятельств убийства т. Кирова, считаю своим долгом сказать Вам, что особого внимания заслуживает следующее. В период после XX, а также после XXII съездов партии в Комитет Партийного Контроля поступил ряд материалов, убедительно говорящих о том, что злодейское убийство т. Кирова было организовано Сталиным через 10 месяцев после XVII съезда. Вследствие того, что во время этого съезда ряд руководящих деятелей нашей партии вели переговоры с Сергеем Мироновичем о перемещении Сталина с поста генерального секретаря на пост председателя Совнаркома (взамен Молотова) и о выдвижении генеральным (или первым) секретарем т. Кирова. Эти переговоры стали известны Сталину, что и побудило его убить Кирова, а затем истребить большинство Центрального Комитета и актива нашей партии». Видимо, эмоции, вызванные тем, что в период репрессий ей пришлось, как женщине, перетерпеть не мало, она не могла смириться с выводом комиссии. Подобные по содержанию два письма (от 5 сентября 1988 г. и 12 июня 1989 г.) она писала основному «архитектору горбачевской перестройки» А.Н. Яковлеву. В конце 1980-х годов дело об убийстве Кирова изучалось комиссией под руководством А. Яковлева, члена Политбюро ЦК КПСС. Представители Следственной комиссии пришли к выводу о непричастности Сталина к убийству Кирова. В 1990 году в ходе расследования, проводившегося прокурорско-следственной бригадой Прокуратуры СССР, Главной военной прокуратуры и Комитета госбезопасности СССР совместно с работниками Комитета Партийного Контроля при ЦК КПСС, было дано такое заключение: «В указанных делах каких-либо данных о подготовке в 1928–1934 гг. покушения на Кирова, а также о причастности к этому преступлению органов НКВД и Сталина не содержится». В записке Центральной контрольной комиссии КП РСФСР, проверявшей заявление Шатуновской, было указано, что следователи из НКВД «искусственно связали Николаева с бывшими участниками зиновьевской оппозиции Котолыновым, Румянцевым, Толмазовым и другими (всего 13 человек), сфальсифицировали уголовные дела» большой группы граждан, которые впоследствии были расстреляны.

Зато версия О. Шатуновской была активно подхвачена западными советологами. Британский историк и советолог Р. Конквест утверждал, что Киров представлял собой полную противоположность Сталину в морально-этическом и идейно-политическом отношении. «Примерно в середине 1934 года Сталин пришел к выводу, что существует единственный способ предотвратить ослабление его режима и сохранить подавление свобод. Надо было убить Кирова». К этому удивительному выводу он пришел по нескольким причинам: во-первых, Киров будто бы отказался преувеличивать значение революционной деятельности Сталина в Закавказье; во-вторых, между Сталиным и Кировым произошел конфликт из-за того, что последний несколько увеличил нормы отпуска продуктов по карточкам в Ленинграде; в-третьих, Киров якобы тормозил завершение коллективизации в Ленинградской области. И это, по мнению Р. Конквеста, «очень раздражало Сталина». Советский, российский историк Ю. Емельянов метко подметил: «Разногласия постоянно разделяли членов Политбюро, и Сталин бы в считаные дни остался без коллег по работе, если бы приказал убивать каждого своего соратника, у которого были иные взгляды по таким вопросам, как отоваривание продовольственных карточек в одной из областей страны». К тому же Киров не мог восприниматься как конкурент Сталина. Он не занимал такого высокого положения в Политбюро, как, например, Молотов, Ворошилов, Каганович, Калинин и другие. В ту пору можно было без труда определить место каждого члена Политбюро в партийной иерархии по тому, в каком порядке перечислялись имена высших руководителей страны и развешивались их портреты во время официальных мероприятий. В 1934 году порядок перечисления членов Политбюро был таков: Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович, Калинин, Орджоникидзе, Куйбышев, Киров, Андреев, Косиор. При всей важности Ленинграда и Ленинградской области С.М. Киров не был вторым человеком в высшем партийном аппарате. На это обращает внимание и выдающийся советский писатель К. Симонов в мемуарном произведении «Глазами человека моего поколения». «Он (Киров – В.К.) для меня не стоял в ряду таких имен, как имена Калинина, Ворошилова или Молотова. Положение второго по значению лица в стране занимал Председатель Совнаркома СССР В.М. Молотов. Да и на Съезде Партии, в отличие от Сталина, Молотова, Кагановича, Куйбышева, Киров не был среди основных докладчиков. Правда, ему, как признанному оратору, было предложено выступить на митинге на Красной площади в честь работы ХVII Съезда. С.М. Киров был харизматичным лидером, трибуном. Народ его любил и верил в него». В.М. Молотов, во времена Сталина второй по значимости в Политбюро ЦК ВКП (б), в беседе с писателем Ф. Чуевым о Кирове отмечал: «– Абсурд! – твердо говорит Молотов. – Вы возьмите стенограммы съездов – кто большим авторитетом пользовался – Киров или Сталин, возьмите сборник статей, речей Кирова, ну что там? Трудно представить себе фигуру гиганта, каким является Сталин… Он другого типа человек. – Возьмем 1917 год. Сталин всегда рядом с Лениным был? – Ну, конечно, – отвечает Молотов… Я недавно читал, Брестский договор Ленин и Сталин ночью писали вместе? – Вполне возможно. А Кирова в 1917 году нигде в аппарате не найдете. А это имело большое значение. Сидел в провинциальной газете… И то, что хотели Кирова назначить, это абсурд! Это говорит о кругозоре этих людей. Мелкие люди! И Киров их высмеял!»…  «Говорят: какой-то грузин правил Россией…» – Тут еще есть такой момент, что Сталин, как грузин, инородец, мог позволить себе такие вещи в защиту русского народа, на какие на его месте русский руководитель не решился бы. Он (Киров – В.К.) хороший массовик. И мы относились к нему хорошо. Сталин его любил. Я говорю, что он был самым любимым у Сталина. То, что Хрущев бросил тень на Сталина, будто бы тот убил Кирова, – это гнусность. Так, как к Кирову, Сталин на моей памяти относился потом только, пожалуй, к Жданову. После Кирова он больше всех любил Жданова».

Известно, что на XVII съезде при тайном голосовании в члены ЦК Сталин прошел не единогласно. Появились слухи, что «против него голосовали не 11 человек, как было объявлено официально, а около 200 делегатов». В то время, как Киров прошел в члены ЦК единогласно. На самом деле, согласно документам съезда, опубликованным в журнале «Известия ЦК КПСС», N7 за 1989 год, выходившем под личным контролем Горбачева, Яковлева, Медведева, всех больше голосов «против» собрал нарком земледелия Яковлев – 181 голос. А Сталин – всего три (Киров – четыре). Сама атмосфера съезда опровергает всякие домыслы об антисталинском заговоре на партийном форуме, что якобы Сталин говорил скучно, монотонно, уныло, аж спать хотелось. Согласно стенограмме, его доклад прерывался 48 раз: 10 раз – «Аплодисменты», 7 – «Продолжительные аплодисменты», 4 – «Долго не смолкающие аплодисменты», 6 – «Бурные аплодисменты», 6 – «Гром аплодисментов». Кроме аплодисментов, ему сопутствовало и кое-что другое: 6 раз в него вторгались возгласы из зала «Правильно!», 5 раз в стенограмме стоит помета «Смех», 2 раза – «Общий смех», 1 – «Общий хохот», «Хохот всего зала». По этому поводу замечательный публицист В. Бушин, сравнивая речь Сталина с выступлением Б. Ельцина, едко подмечает: «Такое одобрение советскими людьми на советской земле своего руководителя-коммуниста можно сравнить по силе и радости разве что с тем, как ныне в английском парламенте и американском конгрессе сытые толстосумы приветствуют Ельцина, заявляющего, что с коммунизмом покончено». Представим на минутку факт, что Киров при голосовании не получил «черных шаров». Это необязательно говорило о его более высоком авторитете, чем Сталина. По своему опыту, как участника нескольких партийных Съездов и организационных Пленумов ЦК КПРФ, знаю, что во время голосований менее видные и неяркие кандидаты в члены ЦК, как правило, проходили единогласно или получали минимум голосов «против». Ибо участники голосования просто не знали этих кандидатов в члены ЦК даже в лицо, поскольку они мало в чем себя проявили в масштабе всей партии.

С.М. Киров, как верный соратник Сталина и мудрый политик, не пошел на поводу тех членов ЦК, которые предложили ему в перспективе стать его преемником. Речь идет о тайном совещании ряда высших партийных руководителей (С. Орджоникидзе, Г. Петровский, М. Варейкис, И. Орахелашвили и другие), которые выступили в поддержку выдвижения С.М. Кирова на пост Генерального секретаря ВКП(б). Многие из них знали его лично по совместной работе с ним. С.М. Киров был активным партийным руководителем во время Гражданской войны на Северном Кавказе, а с июля 1921 года стал секретарем ЦК Компартии Азербайджана. М. Варейкис в это время был заместителем председателя Бакинского совета. Руководитель Компартии Грузии И. Орахелашвили и руководитель Украинской ССР Г. Петровский близко сошлись с Кировым в ходе совместной работы в комиссии по созданию СССР. Все они, не лишенные амбиций, рассчитывали, что с избранием С.М. Кирова на пост Генерального секретаря ВКП(б) улучшат свое карьерное положение в партии и системе государственной власти. Р. Конквест пишет, что предложение группы передал С.М. Кирову секретарь Северокавказского крайкома Б. Шеболдаев.

На первом месте у С.М. Кирова была самоотверженная работа, а не партийная карьера. Он полностью поддерживал политику, проводимую Сталиным, для которого служил надежной опорой, как говорят в народе, без «камня за пазухой». Он прекрасно понимал значение Сталина для Партии и страны, уровень его политико-идеологической подготовки и организационных способностей. Его смещение с поста Генерального секретаря могло бы привести к настоящему расколу в Партии на несколько враждующих группировок. В условиях, когда Партия коммунистов была становым хребтом государства, ее распад на враждующие между собой фракции способствовал бы развалу государства. Он сердцем и душой стоял за соблюдение Резолюции Х Съезда РКП(б) «О единстве Партии», принятой по инициативе Ленина. В ней было записано о сохранении единства Партии коммунистами как «зеницы ока» и немедленном исключении из партии тех, кто будет замечен во фракционности. Не исключено, что участники совещания возненавидели Кирова, который отказался участвовать в их заговоре и, более того, сообщил об их намерениях по смещению Сталина с высшего партийного поста.

С.М. Киров и Сталин познакомились в октябре 1917 года, когда Киров в составе одной из закавказских делегаций приехал на Второй Всероссийский съезд Советов в Петроград в преддверии вооруженного восстания. Сталин в те первые дни новой власти был фактически одним из вождей и организаторов вооруженного восстания. Киров понравился ему своей открытостью и порядочностью в решении партийных поручений. В мае 1918-го Сталин дал Кирову при отъезде в Астрахань рекомендательное письмо, где было написано: сей предъявитель заслуживает «полного доверия». Их тесное знакомство продолжилось после Гражданской войны. Уже на Х съезде партии (1921 г.) С.М. Киров, являясь Первым секретарем ЦК Компартии Азербайджана (1921–1926 гг.), стал кандидатом в члены ЦК РКП(б), на XII съезде (1923 г.) – член ЦК, в 1926 году кандидат в члены Политбюро ЦК и первый секретарь Ленинградского сначала. И, наконец, в 1930-м году Киров – член Политбюро ЦК РКП(б). Сталин своим личным обаянием, теоретическими познаниями, глубиной понимания социально-политических процессов в стране и организационной хваткой настолько захватил душу С.М. Кирова, что он ни разу не сомневался в политике и действиях своего друга. В таком острейшем политическом вопросе, как построение Советского государства, он решительно поддержал сталинскую идею автономизации, а не ленинское предложение о федеративном устройстве СССР. Когда Сталин убедился в правоте ленинской модели строительства Советского государства на принципах федерализма, С.М. Киров встал на сторону Владимира Ильича. Он поддерживал Сталина в вопросах индустриализации, коллективизации и культурной революции.

Сталин доверил ему очень деликатное и трудное дело: вывести крупнейшую и авторитетнейшую партийную организацию ленинградских коммунистов из-под влияния Зиновьева и Каменева. За 10 лет после Октябрьской революции их сторонники настолько прочно организационно и идейно овладели умами рядовых членов партии, что сложившаяся ситуация в «городе трех революций» грозила губительным расколом в партии. Зиновьев и Каменев вслед за Троцким категорически выступили против политической линии Сталина, вплоть до его смещения с поста Генерального секретаря ЦК РКП (б). Даже такому известному в рабочих кругах Ленинграда государственному деятелю, как М.И. Калинин, который одно время до Октябрьской революции был руководителем Петроградской управы (по современным понятиям – руководитель города), не удалось переломить ситуацию в партийной организации ленинградских коммунистов. И вот в качестве представителя ЦК РКП(б) прибывает в Ленинград С.М. Киров, малоизвестный ленинградским коммунистам. Прибыв в Ленинград на работу, Киров уже в 1927 году заявил: «Шлагбаум для троцкистско-зиновьевской оппозиции на дороге в Ленинград закрыт раз и навсегда!» Своей искренностью, исключительной простотой и доступностью в общении он быстро завоевывает авторитет у ленинградцев и становится партийным вожаком. Как многие жители Северного Кавказа, Азербайджана и Астраханской области, так теперь и ленинградцы стали называть его просто Мироныч. Следует отметить, что не только его человеческие качества способствовали признанию в нем достойного партийного руководителя и проводника политической линии Сталина. Он четко уловил настроения ленинградских трудящихся в отношении будущей индустриализации страны.

Зиновьевско-каменевское руководство утверждало, что из-за нехватки энергетических мощностей в северной столице необходимо сворачивать промышленное производство, а Ленинград постепенно превращать в культурную столицу страны, в некую Северную Пальмиру. На тот момент, несмотря на все издержки Гражданской войны, основная масса работников культуры и искусства, театров и музеев находилась в этом городе. Реализация такого плана грозила рабочему классу Ленинграда не только ростом безработицы и нищеты, но и бесперспективностью в улучшении жилищных условий. С.М. Киров, поддержав сталинский курс на индустриализацию, воодушевил тружеников Ленинграда перспективой сохранения и развития его как одного из крупнейших промышленных центров Советского Союза. За несколько лет в городе и вокруг него было построено несколько теплоэлектростанций, которые полностью покрыли потребности растущей промышленности в тепло- и электроэнергии. При нем промышленность освоила выпуск около двухсот новых видов продукции: тракторы, паровые турбины, электровозы и т.д. С классовых позиций Киров подошел к разрешению жилищной проблемы: основная масса особняков и домов бывших царских чиновников и военных, дворян и аристократической интеллигенции была переоборудована под коммунальные квартиры. Тысячи рабочих семей перебрались в них из трущоб. На рабочих окраинах развернулось массовое строительство жилых кварталов, школ, клубов и фабрик-кухонь. Киров принимает решение о лишении высокопоставленных партийно-государственных работников служебных машин до тех пор, пока не будет налажена работа общественного транспорта в часы пик.

Среди старожилов-ленинградцев до сих пор ходит такая байка. Однажды Киров пришел на совещание с оторванными пуговицами от пальто и пиджака. Они у него были в кепке. Он объяснил, что это результат проезда в общественном транспорте. Трамвай, в котором он ехал, был настолько набит людьми, что пока пробирался к выходу, лишился всех пуговиц.

По вопросам развития культуры и науки Киров умел находить общий язык со многими выдающимися учеными, писателями и артистами. Этому способствовала его высокая эрудиция. Его личная библиотека насчитывала до 20 тыс. томов по литературе, живописи, физике, астрономии, химии и даже физиологии. У него дома была богатейшая по тем временам фонотека. В основном это были оперные арии в записи Шаляпина, Собинова, Карузо и других знаменитых певцов того времени. Познания в области театрального искусства он приобрел в дореволюционные годы, когда работал корреспондентом газеты «Терек» во Владикавказе. Он написал немало заметок и на театральную тему. Выдающиеся ученые, физиолог И.П. Павлов и химик И.М. Губкин, а также писатель М. Горький признавали талант Кирова как государственного деятеля. Кстати, при поддержке С.М. Кирова проходила подготовка к проведению Всемирного конгресса физиологов в 1935 году, который провозгласил лауреата Нобелевской премии академика И.П. Павлова патриархом мировой физиологии. Читая дневник В.И. Вернадского, великого советского и русского ученого, я наткнулся на следующее его суждение. В ноябре–декабре 1941 года в своем дневнике он записал: «…Мне вспомнились высказывания Ивана Петровича Павлова… Он определенно считал, что самые редкие и самые сложные структуры мозга – государственных деятелей Божьей милостью, если так можно выразиться, прирожденных». Я подумал, что И.П. Павлов вполне мог прийти к такому выводу в результате общения с С.М. Кировым в ходе подготовки к Всемирному конгрессу физиологов.

Конечно, как всякий человек, С.М. Киров не был застрахован от ошибок. Противники не раз пытались сыграть на некоторых его недостатках. Например, в 1929 году группа членов обкома партии, используя некоторые факты из его дореволюционной политической биографии, поставили вопрос на бюро обкома об исключении Кирова из партии за антикоммунистическую деятельность в дореволюционные годы. Являясь членом РСДРП (б) с 1904 г. и активно участвуя в революционном движении Кавказа, он, как корреспондент газеты «Терек», иногда публиковал в ней статьи в духе меньшевистских взглядов. Так, в год празднования 300-летия Дома Романовых (1913 г.) С.М. Киров написал статью о положительной роли царской династии в становлении России как великой державы. Дело приняло нешуточный характер. Пришлось самому Сталину вмешаться в разрешение партийного скандала, выручая из беды самого дорогого ему в партии и жизни друга. Телохранитель Сталина А. Рыбин отмечал: «В том роковом году (1934 г.) мало кто навещал сталинские дачи… Не забывал Сталина лишь Киров, привычно живший у нас весь период семнадцатого съезда. Даже спал на сталинской кровати, а хозяин довольствовался диваном». О том, что в 1934 году отношения между Сталиным и Кировым не только не ухудшились, а укрепились. Об этом свидетельствует тот факт, что Киров вместе со Ждановым в августе 1934 года стал соавтором Сталина в написании учебников по истории СССР и новой истории.

В исторической литературе широко распространена и такая точка зрения: С.М. Киров погиб от руки убийцы-ревнивца. Каких-то явных доказательств, подтверждающих его аморальный образ жизни, нет. Он был предан своей жене, с которой жил в гражданском браке в течение многих лет. Несмотря на то, что у них не было детей, и что супруга с середины 20-х годов заболела тяжелой психической болезнью, он даже не помышлял о разрыве отношений с ней. Другое дело, что, будучи мужчиной в расцвете лет, он вполне мог заглядываться на симпатичных женщин. Этим, вероятно, и решили воспользоваться его личные противники и враги советской власти. Анализируя документы о последних месяцах его жизни, обращаешь внимание на один факт из воспоминаний очевидцев. Однажды С.М. Кирову во время пешеходной прогулки попалась на глаза красивая женщина, которая укрывалась в арке дома от надвигавшегося дождя. Через две недели он увидел ее уже работающей официанткой в обкомовской столовой. Она была супругой Л. Николаева, который якобы приревновал ее к С.М. Кирову. В 2005 году заведующая музеем С.М. Кирова в Санкт-Петербурге Т. Сухарникова, изучив 58 томов следственного дела об убийстве Кирова (хранятся в Центральном архиве ФСБ), не нашла документов, подтверждающие любовную связь с женой Николаева.

1 декабря 2009 года, в год 75-летия гибели С.М. Кирова, был рассекречен дневник Л. Николаева. Согласно записям, он решил отомстить Кирову за свое увольнение из Института истории партии, после которого стал безработным. Сам Николаев сравнивал себя с убийцей Александра II А. Желябовым, революционером-народником, членом Исполнительного комитета «Народной воли». Так что бытовую версию убийца сам опровергает. Перед тем, как решиться на столь важный шаг, он, подобно заправскому революционеру, пишет политическое завещание. «Дорогой жене и братьям по классу. Я умираю по политическим убеждениям, на основе исторической действительности. Помните, я был честолюбив к живому миру, предан новой идеи, заботе и исполнении своего долга… Ваш любимый Николаев». (Стиль и орфография сохранены.)

Личный охранник Сталина А. Рыбин, который прибыл в Ленинград вместе с ним на другой день после убийства, отмечал: «Среди сотрудников охраны не смолкали разговоры об этом убийстве. Все кляли Николаева. Но спрашивается: кто же вложил ему в руки револьвер? Неслыханное дело: вооруженного убийцу дважды задерживали у подъезда Смольного и во дворе Московского вокзала, но он тут же освобождался Запорожцем! (заместитель Ленинградского отделения ОГПУ). В роковой день Николаев тоже свободно проник в Смольный, целый час болтался на запретном для себя этаже и, сидя на подоконнике, поджидал Кирова. В коридоре не оказалось никого из охраны, обязанный дежурить у кабинета Кирова и его заместителей. Словом, как специалисту организации правительственной охраны, мне стало совершенно ясно: тут в каком-то звене были предатели. (Выделено нами – В.К.)». Насильственный уход из жизни С.М. Кирова был ударом и по авторитету Сталина, и по положению его в партии, поскольку он лишился самого близкого ему единомышленника. По воспоминаниям приемного сына Сталина, Сергея, вождь после смерти С.М. Кирова находился в таком же депрессивном состоянии, какое у него было, когда он лишился супруги.

Поминки были устроены в квартире Сталина в здании бывшего Сената. «На поминальном обеде он сказал речь. Говорил коротко, глухим голосом, не расправляя плечи, как бы сжавшись, ссутулившись, несколько раз заводил патефон с любимыми мелодиями Кирова. У всех присутствующих было очень подавленное настроение. И вдруг как будто Сталин воспрянул, поставив «Варяг» со словами: «Наверх, вы, товарищи, все по местам», а затем и «На сопках Маньчжурии» со словами: «Но знайте, за вас мы ещё отомстим». Потом Сталин сказал: «Наш дорогой товарищ Киров был оптимистом, жизнерадостным человеком. Если мы будем плакать, если мы будем распускать сопли, то этим мы оскорбим память нашего дорогого друга… Это будет лучшей памятью дорогому товарищу Кирову».

В закрытом письме ЦК ВКП(б), адресованном коммунистам страны «Уроки событий, связанных с злодейским убийством тов. Кирова», в связи с убийством Кирова Сталин обращал внимание на утрату бдительности членами Ленинградской партийной организации. Косвенно критике подвергался посмертно и сам Киров, который не придал должного значения ни сообщениям о задержании Николаева, ни записке о подпольной деятельности зиновьевцев.

Сталин обвинял членов Ленинградской парторганизации в «опасном для дела» благодушии, «недопустимой для большевиков» халатности. В письме прозвучал тезис Сталина об усилении сопротивления классовых врагов по мере укрепления социализма: «Партия уже давно провозгласила, что чем сильнее становится СССР и чем безнадежнее положение врагов, тем скорее могут скатиться враги – именно ввиду их безнадежного положения – в болото террора, что ввиду этого необходимо всемерно усиливать бдительность наших людей. (Выделено нами – В.К.) Но эта истина осталась, очевидно, для некоторых наших товарищей в Ленинграде тайной за семью печатями».

Западные советологи, ухватившись за тезис из сталинского письма об усилении классовой борьбы, вменяют Сталину вину за всплеск репрессивной политики после 1 декабря 1934 года, характеризуя убийство Кирова как спусковой крючок к подобной политике борьбы с внутренней оппозицией. Мы не отрицаем тот факт, что это событие повлияло на ужесточение репрессий. Однако приписывать Сталину роль в формировании «спускового крючка» – это расчет на людей, не искушенных в политике, особенно в том случае, когда она принимает непримиримый характер между противоборствующими политическими силами: тут в ход идут любые средства…

Сравните: в наше время, когда Россия ведет геополитическую борьбу с Западом в рамках СВО на Украине, какую осуществлял СССР в 20–30-е годы прошлого столетия, становится все более очевидным, что оппоненты начинают склоняться к тем же методам в противостоянии с Российским государством, что и троцкисты. Коллективный Запад во главе с США все больше делают ставку на использование антипутинской оппозиции, понимая, что без В.В. Путина, как в свое время без Сталина, разделив правящую элиту на несколько группировок, государство само падет. В свою очередь, Россия, против которой единым фронтом выступили США, Япония, Канада, Южная Корея и почти все европейские державы, за исключением Сербии, все увереннее начинает жить по законам военного времени. И лозунг «Кто не с нами, тот против нас» становится все более понятным российскому народу.

Так, иноагент И. Пономарев, против которого ФСБ РФ возбудило уголовное дело, выступил на конференции «Не только Путин – Российское глубинное государство, иностранные активы в войне против Украины» в Европарламенте с русофобским докладом о политике Путина. Он прямо заявил: «Стратегия, которую мы можем реализовать, основана на … том, чтобы добиться раскола внутри российских элит… Это построение движения сопротивления внутри России… Я настоятельно рекомендую внимательно следить за этим процессом, – это партизанское движение… Это ставка на «новое поколение молодежи, новое поколение бойцов… Они хотят действовать сами. И их мужества достаточно, чтобы рисковать собственной жизнью». В Вильнюсе на «Конгрессе свободной России» сбежавший из России либерал и создатель крупнейшей сети домов для престарелых Н. Кобляков предложил простить ВСУ военные преступления, мол, после этого, возможно, украинцы станут меньше ненавидеть «русню». Объявленный в России в розыск за хищения и мошенничество основатель фонда Hermitage Capital Management У. Браудер заявил: «Тут уместны любые действия, вплоть до самых мелочных. Все действия уместны. Почему российские гражданские лица должны жить нормальной жизнью, когда украинские гражданские убиваются?»

Следовательно, более глубокое осмысление событий, приведших к злодейскому убийству С.М. Кирова и последовавшее за этим ужесточение репрессивных мер позволяет российскому обществу и политикам лучше понять, что надо делать сегодня, чтобы не вернуться в те года. Необходимо тверже противостоять антироссийским силам, пока они не раскачали обстановку в стране вплоть до ее развала, как это произошло с СССР в горбачево-ельцинские времена.

 В.И. КОРНИЛОВ,

к.э.н., доцент,

руководитель ЯО РУСО  

г. Ярославль