Все новости
Новый пост Александра Подголова
- Подробности
- Автор: Пресс-служба Якутского рескома КПРФ
- Категория: В Якутии
Новый пост Александра Подголова
16 октября, 15:51
ИА SakhaLife
Известный в Якутии политик, общественный деятель Александр ПОДГОЛОВ, по нашей информации, в понедельник, на традиционной планерке столичной администрации будет представлен в качестве нового главы управы Промышленного округа Якутска.
По словам Александра Подголова, последние два дня он посвятил объезду территории округа, изучению проблемных точек. Александр Подголов на новом посту сменит Вадима ЖМАКИНА, возглавлявшего управление Промышленного округа последние несколько лет. Как прокомментировал ЯСИА один из работников управы, Подголова там ждут и положительно настроены на конструктивную работу во благо жителей. Напомним, что Александр Подголов в разные годы являлся директором одной из столичных школ, народным депутатом Якутии, министром по молодежной политике и спорту республики.
Источник:
Вячеслав СТРУЧКОВ, ЯСИА.За что сняли Хрущёва?
- Подробности
- Автор: Пресс-служба Якутского рескома КПРФ
- Категория: В Якутии
Два дня в середине осени
За что сняли Хрущёва?
Владимир Ефимович Семичастный не раз бывал у нас в редакции, публиковал в «Советской России» сердитый отзыв на нелепости кинофильма «Серые волки», делился воспоминаниями о последних днях хрущевского режима. Здесь мы воспроизводим его свидетельства по книге «Беспокойное сердце».
...Подготовка к отзыву Хрущёва не оставалась тайной. Согласно позднейшему свидетельству сына Хрущёва Сергея, источником разглашения задуманного смещения Первого секретаря стал бывший работник КГБ Галюков, сотрудник охраны бывшего члена Политбюро, а после 1961 года уже только заместителя председателя Совета Министров РСФСР Николая Григорьевича Игнатова.
Игнатов, как мне кажется, старался на обоих фронтах обеспечить себе «задние ворота», чтобы иметь возможность в случае успеха или провала замыслов против Хрущёва снова вернуться в Политбюро. С одной стороны, вел переговоры с Брежневым, а с другой – передал через своего охранника предостерегающий сигнал Сергею Хрущёву, а через него – и его отцу, Никите Сергеевичу.
Когда Хрущёв узнал, что против него собираются также выступить Александр Шелепин и Владимир Семичастный, то заявил, что наветам не верит. Он даже не допускал мысли, что и мы можем быть против него.
Человеком, который тем не менее получил от Первого секретаря задание проверить дошедшие до него слухи, был еще один член Политбюро, многолетний друг и союзник Хрущёва Анастас Иванович Микоян. Так, последним стечением обстоятельств он был поставлен перед необходимостью принять окончательное решение, на чью сторону встать.
Дрожащего Брежнева нам пришлось к телефону буквально тащить – такой страх он испытывал от сознания того, что именно ему приходится начинать всю акцию. Вызвали Пицунду и стали ждать (связь обеспечивали мои люди). Наконец на другом конце провода раздался голос Хрущёва.
Брежнев начал очень неуверенным голосом убеждать Хрущёва приехать в Москву на заседание Президиума: необходимо обсудить его записку по сельскому хозяйству.
– Эти вопросы могут и подождать, – неожиданно для нас всех ответил Хрущёв. – Обсудим их вместе после моего возвращения из отпуска.
На этом он намеревался разговор закончить.
Мы стояли, столпившись, рядом с Брежневым. Выражение лиц Подгорного, Суслова, Полянского, Шелепина и других выдавало их внутреннюю напряженность: что теперь Леонид Ильич сделает? Мы стали подсказывать, чтобы Брежнев настаивал.
– Нет, Никита Сергеевич, – Брежнев придал своему голосу решительный тон. – Мы уже решили. Заседание созвано. Без вашего участия оно не сможет состояться.
Хрущёв был несколько удивлен, однако ясного ответа не давал.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Мы здесь подумаем с Анастасом.
Я отправился в свой кабинет на Лубянку, и каждый час Брежнев названивал мне: есть ли новости?
Только в полночь дежурный по правительственной охране доложил, что Хрущёв затребовал правительственный самолет в Адлер, ближайший к Пицунде аэропорт, к шести часам утра следующего дня.
Я немедленно передал эту информацию Брежневу. Тот обрадовался. Было ясно, что Никита Сергеевич прилетит, а вместе с ним прибудет и председатель Президиума Верховного Совета Микоян.
Предусмотрительно я отправил в отпуск начальника личной охраны Хрущёва Литовченко.
Из аэропорта в Адлере правительственный самолет поднялся в воздух около десяти часов утра 13 октября. Я сообщил Брежневу, что Хрущёв прилетит в Москву примерно в полдень, и спросил, кто поедет его встречать. Было принято, что Первого секретаря обычно встречают все члены Президиума, а также много других функционеров.
– Никто не поедет, – неуверенно ответил Брежнев. – Поезжай сам.
Тогда я спросил, как мне себя во время встречи вести.
– Решишь все на месте, – отделался он от меня короткой фразой.
Задавать дальнейшие вопросы было бы напрасно.
Я отправился в аэропорт «Внуково-2», пытаясь представить себе, как же дальше станут развиваться события. Еще до того, как колеса самолета коснулись посадочной полосы, выяснилось, что столкновения с охраной или какого-либо насилия не будет: из Пицунды сообщили, что Хрущёва сопровождают только пять членов его личной охраны.
Аэродром был совершенно пуст. Вскоре после меня во Внуково прибыли еще несколько человек из Девятого управления, но те по моему указанию встали так, чтобы их не было видно. Прибыл и секретарь Президиума Верховного Совета Георгадзе, чтобы встретить своего шефа – Микояна.
Я шел по гигантскому бетонному полю. Разные мысли проносились у меня в голове. Хотя мне довелось видеть Хрущёва во всевозможных ситуациях, но эти минуты, я понимал, были историческими. В памяти всплыла самая первая наша встреча в его киевском кабинете. Смущенный юноша, стесняющийся подойти к столь большому человеку, который к тому же позвал его неожиданно, сразу же после ужина с делегатами… Сколько воды утекло с той поры!
О том, что именно эта наша встреча на аэродроме станет вообще последней, я тогда еще не знал. Однако какое-то предчувствие у меня было.
К тому времени Никита Сергеевич Хрущёв стал уже иным. Изменился и я.
Посматривая в небо, я старался подавить в себе новые, хотя и умеренные моральные сомнения. Обо всем я уже подумал раньше и делал все, чтобы справиться со своими противоречивыми чувствами. Ведь должно же было случиться то, что лучше для партии и всей страны! А это важнее сантиментов личного характера. Но и у меня было сердце не из камня, и чувство сомнения терзало мою душу.
Необходимость принятия конкретного решения в конкретный момент всегда связана с немалым напряжением и долей неуверенности. Но что лучше: отказаться от ответственности и тем самым избавить себя от сомнений или стоять в стороне и смотреть, кто возьмет верх? Нет, я не отношусь к людям такого рода. Да и пост я занимал, на котором плоды успеха не пожинают нерешительные…
Наконец в небе появился самолет. Маленькая точка все увеличивалась и увеличивалась. Рев моторов становился сильнее и сильнее. Когда машина приземлилась, шум утих, в корпусе самолета открылась маленькая дверца.
Никита Сергеевич Хрущёв и Анастас Иванович Микоян появились на площадке трапа и стали спускаться вниз.
– А где остальные? – спросил Хрущёв.
– В Кремле. Ждут вас.
Никита Сергеевич глянул на меня, но ничего не сказал.
– Вы будете обедать дома или в Кремле присоединитесь к остальным? – нарушил я тишину вопросом.
– Они уже поели?
– Наверное, нет. Ждут вас.
Потом они обменялись парой фраз с Микояном.
– Поедем в Кремль, – решили вместе.
Затем оба сели в «Чайку» и направились к центру города.
– Поехали за ними, – сказал я своему шоферу и про себя воздал хвалу судьбе за то, что она помогла мне все провести так гладко.
И только в пути я осознал, что допустил маленькую оплошность. За несколько дней до этого перепуганный Брежнев посоветовал мне для предосторожности – против обыкновения – брать с собой телохранителя. Телохранителем был всего один офицер, одетый к тому же в штатское.
Мы не спеша двигались по Внуковскому шоссе к городу. Обычно я сидел рядом с водителем, а теперь мое место занимал охранник.
Телохранители Хрущёва обратили на это внимание и занервничали. Они все чаще стали оборачиваться, чтобы глянуть на нашу машину. Один раз обернулся и сам Никита Сергеевич.
– Притормозите, – сказал я водителю, стараясь избежать неприятностей.
Несколько минут мы переждали у края шоссе, а потом двинулись дальше.
Я снял телефонную трубку и сообщил о прилете Первого секретаря человеку, ожидавшему моего звонка за кремлевскими стенами.
Как только Хрущёв и Микоян прибыли на место и Никита Сергеевич закрыл за собой двери зала заседаний, я отдал еще несколько распоряжений. Прежде всего отыскал майора, который в это время заменял в Кремле Литовченко, и сказал ему значительно:
– Сейчас я меняю охрану в приемной Никиты Сергеевича, на его квартире и на даче. И ты давай со своей командой – в сторонку. Это решение Президиума ЦК. Ты коммунист, я тоже. Поэтому давай решение выполнять. О своей дальнейшей работе в органах безопасности не беспокойся.
– Товарищ председатель, – немедленно отреагировал майор. – Я офицер и коммунист. Все понимаю и сделаю так, как вы мне прикажете.
В общем, я принял все меры, чтобы охрана и связь на квартире, на даче, в машине Хрущёва были замкнуты на начальника Девятого управления Чекалова и меня.
Новая охрана приступила к своим обязанностям. На этом свои главные задачи я выполнил. Не оставалось повода дольше находиться в Кремле. Остаток дня я провел в своем кабинете на третьем этаже здания на Лубянке…
Как шел разговор на Президиуме, мне потом подробно передали его участники, и прежде всего Александр Николаевич Шелепин.
Заседание Президиума началось как обычно. Его открыл и председательствовал на нем сам Первый секретарь Н.С. Хрущёв.
– Вы хотели обсудить проблемы в моем присутствии. О чем речь? – начал он.
По разработанному ранее сценарию первым поднялся Леонид Брежнев. Он сообщил Хрущёву, что тема заседания – выяснение отношений в руководстве партии.
Вступительное слово сделал Брежнев, затем говорили все остальные.
Члены и кандидаты в члены Президиума, секретари Центрального Комитета партии – а никого другого в зале не было – вскоре сбросили маски, и начался откровенный разговор. Выступали один за другим несколько часов подряд. Прямо в глаза Хрущёву говорили о его ошибках. Кириленко сказал, что Хрущёв за три года ни разу не позвонил ему. Мазуров заявил, что на пленумах ЦК Хрущёв противопоставлял рядовых товарищей руководящим партийным работникам, что в партии принижен уровень теоретической работы, в течение десяти лет в ЦК не был заслушан ни один обком партии. Суслов говорил о грубом попрании норм коллегиальности руководства. Гришин заявил, что целых четыре года Хрущёв его не принимал. Полянский напомнил о возмутительных случаях показухи вроде известного «Рязанского дела» – трагически закончившейся аферы Первого секретаря обкома партии Ларионова. Косыгин обвинил Хрущёва в натравливании одних членов Президиума на других, в том, что он подменял решения Президиума многочисленными «записками», которые вызывали шараханье в стране от одной проблемы к другой. «До какой жизни мы дошли, – возмущался Брежнев, вклинившись в выступление Косыгина, – если прием Косыгиным посла любой страны должен заранее обговариваться с Хрущёвым, а если он встречался без вашей санкции, получал выговор!»
Шелепин критиковал сельскохозяйственную политику Хрущёва, говорил, что проводимое Хрущёвым разделение партийных организаций на промышленные и сельские является грубейшим нарушением ленинских принципов. Он упрекал Хрущёва в том, что в ЦК никогда не обсуждаются кадровые, военные и идеологические вопросы.
Шелепин упомянул и о действиях Хрущёва в обход решений ЦК. Например, договорились о награждении Насера орденом «Дружбы народов», но Хрущёв стал настаивать на присвоении тому звания Героя Советского Союза, и Президиум вынужден был с этим согласиться. Хрущёв пообещал наградить и Амера в Алжире, о чем послал шифровку в Москву. А когда Москва заявила, что это нежелательно, он своей волей наградил его, а заодно и Бенбелу! Шелепин отметил также, что неправильным было и присвоение звания Героя Социалистического Труда сыну Хрущёва – Сергею, упомянул о дорогостоящих семейных поездках главы партии за границу. Он указал также на ряд крупнейших внешнеполитических ошибок Хрущёва, в результате которых наша страна трижды стояла на грани войны: Суэцкий, Берлинский и Карибский кризисы. Напомнил, что срыв работы Парижской конференции в верхах – это тоже вина Хрущёва.
Почти все выступавшие отмечали, что в печати, по радио и телевидению усиленно насаждается культ личности Хрущёва.
Микоян, хотя и поддержал критику в адрес Хрущёва, высказался за его отставку лишь с одного из двух занимаемых им постов. Однако это предложение не было принято.
Интересно, что критические выступления были не только в адрес Хрущёва. Началась полемика между присутствующими. Резко критиковали Полянского и Ефремова.
Сначала Хрущёв пытался сразу отвечать на критику, и отвечать довольно резко, но под напором выступающих перестал перебивать их и даже как-то успокоился.
Дебаты длились до восьми часов вечера, но и этого времени оказалось недостаточно, чтобы поставить все точки над «i». Заседание было перенесено на утро следующего дня.
Вечером позвонил мне Брежнев и усталым голосом сообщил, что «на сегодня» заседание Президиума закончилось.
– Что делать? Неужели отпускать Никиту?
– Пусть отправляется, куда хочет, – ответил я спокойно. – Он ничего уже сделать не может: все под контролем.
Хрущёв поехал домой.
Тем временем в Москву начали съезжаться члены Центрального Комитета. Накануне их обзвонили: мол, в эти дни им неплохо бы оказаться в Москве – решено провести пленум ЦК. Они получили общую информацию о заседании Президиума, однако о конкретных результатах никому из них по-прежнему ничего не было известно.
Этой ночью спать мне не пришлось. Среди членов ЦК началось брожение: с кем идти, за кем идти? Непрерывно звонил телефон. Всем, кто обращался с вопросами ко мне, я отвечал, что информации о деталях обсуждения не имею.
Утром следующего дня мне доложили, что Хрущёв прибыл в Кремль и заседание Президиума продолжено. Хрущёв казался более уравновешенным, тем не менее дискуссия длилась еще несколько часов.
Напряженность продолжала нарастать, что могло привести к неожиданным событиям. Поэтому где-то в середине дня я позвонил в Кремль и попросил позвать к телефону Брежнева. Тот откликнулся немедленно. Я сказал ему:
– Продолжение дискуссии никому не идет на пользу: в зал может заявиться какая-нибудь делегация – спасать либо вас, либо Хрущёва.
– Что предлагаешь? – тревожно спросил Брежнев.
– Я за то, чтобы пленум собрался сегодня же. Еще одну ночь я не смогу контролировать ситуацию.
Брежнев посоветовался с остальными и через полчаса сам мне позвонил:
– Пленум откроется в шесть вечера. Мы договорились, что те, кто еще хочет выступить, получат по пять минут, а затем подведем черту.
Шелепин рассказывал мне позже, что в конце заседания выступил Хрущёв. Ниже я привожу текст его речи в сокращенной записи Шелепина.
«Вы все много говорили о моих отрицательных качествах и действиях. Говорили также о моих положительных качествах, и за это вам спасибо. Я с вами бороться не собираюсь, да и не могу. (И тут у него на глаза навернулись слезы.) Я вместе с вами боролся с антипартийной группой. Вашу честность я ценю. Я по-разному относил-
ся к вам и извиняюсь за грубость, которую допускал в отношении Полянского, Воронова и некоторых других товарищей. Извините меня за это.
Я многого не помню, о чем вы говорили, но главная моя ошибка состоит в том, что я проявил слабость и не замечал порочных явлений. Я пытался не иметь два поста, но ведь эти два поста дали мне вы! И несмотря на то, что я талантливый человек, считаю это неправильным. Ошибка моя в том, что я не поставил этот вопрос на XXII съезде КПСС. Я понимаю, что я за все отвечаю, но я не могу все читать сам. Что касается совмещения постов Первого секретаря ЦК и председателя Бюро ЦК КПСС по РСФСР, то я считаю, что эти посты и впредь следует совмещать в одном лице.
Что касается Академии наук СССР, то признаю, что допустил в отношении нее ошибку, за что извиняюсь. Вместе с тем считаю, что в таком виде Академия нам не нужна. Кто-то здесь говорил, что в свое время Лысенко загубил Вавилова. Это неверно! Поручите КГБ – пусть Комитет разберется с этим делом и даст официальную справку.
Много здесь говорили о кукурузе, но имейте в виду, что кукурузой и впредь придется вам заниматься.
О Суэцком кризисе. Да, это было опасно, но получилось-то хорошо!
Берлинский кризис действительно поставил страну на грань войны. Я допустил ошибку, но вместе с тем горжусь, что все хорошо было сделано и так хорошо закончилось.
Что касается Карибского кризиса, то да, я был инициатором. Этот вопрос мы обсуждали несколько раз, но решения не приняли – все откладывали.
В отношении разделения обкомов партии на промышленные и сельские я считал и сейчас считаю, что решение об этом было принято правильно.
Я понимаю, что меня, моей персоны уже нет, но я на вашем месте мою персону сразу не сбрасывал бы со счетов. Выступать на пленуме ЦК со слезами на глазах я не собираюсь. Я расклеился. Я не прошу у вас милости. Уходя со сцены, повторяю: бороться с вами не собираюсь и «обмазывать» вас не буду, так как мы единомышленники. Я сейчас переживаю и радуюсь, так как настал период, когда члены Президиума ЦК начали контролировать деятельность Первого секретаря ЦК и говорить полным голосом…
Разве я «культ»? Вы меня кругом обмазали г…, а я говорю: «Правильно». Разве это культ?! Сегодняшнее заседание Президиума ЦК – это победа партии.
Я думал, что мне надо уходить. Но жизнь цепкая. Я сам вижу, что не справляюсь с делом, ни с кем из вас не встречаюсь. Я оторвался от вас. Вы меня сегодня за это здорово критиковали, да я и сам страдал из-за этого.
Но я в кости или в бильярд никогда не играл – всегда был на работе.
Я благодарю вас за предоставляемую мне возможность уйти в отставку. Жизнь мне больше не нужна. Прошу вас, напишите за меня заявление, и я его подпишу. Я готов сделать все во имя интересов партии. Я сорок шесть лет в партии состою – поймите меня. Я думал, что, может быть, вы сочтете возможным учредить какой-либо почетный пост. Но я вас не прошу об этом.
Где мне жить, решите сами. Я готов, если надо, уехать куда угодно.
Еще раз спасибо вам за критику, за совместную работу в течение ряда лет и за вашу готовность дать мне возможность уйти в отставку».
Конечно же, Никита Сергеевич Хрущёв переживал очень тяжелые минуты. Но он попросил, чтобы его не заставляли выступать на пленуме:
– Могу расплакаться, все запутаю. Все это на таких форумах ни к чему.
В 18 часов того же дня в Свердловском зале Московского Кремля открылся пленум ЦК КПСС. Здесь всегда проходили пленумы, однако на этот раз атмосфера была иная.
Заседание открыл Брежнев. Доклад о результатах заседания Президиума ЦК сделал Суслов. Он говорил примерно два часа.
Суслов перечислил все ошибки и недостатки уходящего руководителя и сообщил собравшимся, что Никита Сергеевич Хрущёв подал заявление с просьбой освободить его от обязанностей Первого секретаря ЦК партии и члена Президиума. Председательствующий Брежнев сообщил, что Хрущёв выступать не будет, и спросил, надо ли открывать прения. Зал хором закричал: «Нет!» Никто из участников пленума слова не попросил.
Вполне вероятно, что некоторые члены Президиума побоялись открывать прения, опасаясь, что кое-что из обвинений может быть адресовано им самим.
Суслов зачитал проект постановления об освобождении Н.С. Хрущёва со всех постов «по состоянию здоровья». Хрущёва вывели из состава Президиума, но из ЦК его не выводили, оставили ему охрану.
Постановление было принято единогласно. Самые рьяные льстецы, которые всегда поддерживали лишь тех, кто был в силе, и ныне, подробно разузнав заранее, куда дует ветер, проявили себя, подняв гвалт: «Исключить его из партии! Отдать под суд!»
Я молча смотрел в зал, вглядывался в перекошенные от крика лица и думал: «Согнутых спин надо всегда опасаться пуще всего». Подумать только, ведь именно эти люди еще совсем недавно не смели глаз поднять на Хрущёва! Сегодня они отвернулись от него, но так же отнесутся к любому, кто окажется вне власти…
Леонид Ильич Брежнев был единогласно избран новым Первым секретарем ЦК КПСС. Спокойно, без дискуссии и без вопросов.
Председателем Совета Министров СССР стал Алексей Николаевич Косыгин.
Когда пленум закончился, в комнате, где обычно собирались члены Президиума ЦК, Хрущёв попрощался с каждым за руку. Подойдя к Шелепину, произнес:
– Поверьте, что с вами они поступят еще хуже, чем со мной.
Эти его пророческие слова сбылись.
Уместно здесь было бы напомнить, что, когда снимали со своих постов Молотова, Маленкова и Кагановича, их попросили покинуть зал заседаний сразу после принятия решения об их освобождении, и никто с ними даже не попрощался. Да и в Москве никого из них не оставили.
В мою память о тех днях врезалась одна своеобразная деталь. Хотя до самого последнего мгновения Брежнев нервничал и испытывал определенный страх, он тем не менее предвкушал желанный успех. Еще до начала пленума он высказал свое первое желание будущего «вождя»: хотел бы, чтобы, когда он войдет в зал, пленум встал.
– Ты что-нибудь соображаешь? – не скрывал своего изумления его друг, заведующий административным отделом Центрального Комитета Миронов, рассказывая мне об этой брежневской просьбе. – Какие барские замашки, а?
Тогда и мне все это показалось странным. Однако понять, что к чему, мне самому пришлось довольно скоро…
Впервые в послереволюционной истории и в практике прежних времен высший советский руководитель был законно отозван со своего поста. Это поразило весь мир.
Однако в некоторых странах восприняли происшедшее как попытку вернуться к сталинской практике. Ни в коем случае! Цель была, как я уже отмечал, в другом: вернуться к правильному курсу, избранному партией и всей страной после 1956 года, перейти к коллективным формам руководства, построить еще более справедливое общество. К сожалению, замыслы так и остались замыслами.
Однако в любом случае – я настаиваю на том! – отзыв Хрущёва с высших должностей был произведен в полном соответствии с действовавшим тогда Уставом Коммунистической партии Советского Союза. Это был не «заговор», не «переворот», как пытались и пытаются доказать наши противники.
КГБ работал, как хорошо отлаженный часовой механизм. Он нигде без нужды не светился и свою главную задачу видел в обеспечении спокойствия, порядка и безопасности. И выполнил эту задачу столь аккуратно и безболезненно, как, пожалуй, никогда раньше.
В моем собственном сознании ничего не меняет тот факт, что у нового руководства партии и государства все это не вызвало ни признания, ни уважения. Более того, даже обернулось против меня.
И тем не менее я горжусь всем этим...
В.Е. СЕМИЧАСТНЫЙ
Пенсионер Н.С. Хрущёв
КТО ТАКИЕ БАНДЕРОВЦЫ
- Подробности
- Автор: Пресс-служба Якутского рескома КПРФ
- Категория: Главные новости
КТО ТАКИЕ БАНДЕРОВЦЫ
и как они породнились с гитлеровцами
Четырнадцатилетняя девочка не может спокойно смотреть на мясо. Когда в ее присутствии собираются жарить котлеты, она бледнеет и дрожит как осиновый лист.
Несколько месяцев назад в воробьиную ночь к крестьянской хате, недалеко от города Сарны, пришли вооруженные люди и закололи ножами хозяев. Девочка расширенными от ужаса глазами смотрела на агонию своих родителей.
Один из бандитов приложил острие ножа к горлу ребенка, но в последнюю минуту в его мозгу родилась новая «идея».
– Живи во славу Степана Бандеры! А чтобы чего доброго не умерла с голоду, мы оставим тебе продукты. А ну хлопцы, нарубите ей свинины!..
«Хлопцам» это предложение понравилось. Они постаскивали с полок тарелки и миски, и через несколько минут перед оцепеневшей от отчаяния девочкой выросла гора мяса из истекающих кровью тел ее отца и матери...
В январе 1940 года в ОУН произошел «раскол»: Бандера откололся от Мельника, гестаповские близнецы разошлись. Этого требовали интересы близнецов… Роли были распределены так: Мельник должен был остаться явным безоговорочным лакеем Берлина, Бандера – чем-то наподобие Азефа. …
(В августе 1939 г. Андрей Мельник на II Большом сборе ОУН в Италии был провозглашен преемником убитого в Роттердаме лидера организации Евгения Коновальца. Часть делегатов съезда высказалась против избрания на высший пост Мельника, отдав предпочтение Степану Бандере. Союз с Германией он и его сторонники рассматривали как временный. Мельник, напротив, считал, что ставку следует делать на нацистскую Германию. Произошел раскол ОУН на две фракции – ОУН(б) (бандеровцы) и ОУН(м) (мельниковцы). В апреле 1941 г. сторонники Бандеры созвали свой собственный II-й Великий Сбор украинских националистов. Весной 1941 г. ОУН(б) получила от абвера 2,5 миллиона марок на ведение подрывной борьбы против СССР. – Б. И.)
13.6.1941, на второй день после вторжения немцев во Львов, Бандера создал свое «правительство» для Украины (вслед за гитлеровцами во Львов вошел батальон «Нахтигаль» во главе с Романом Шухевичем. – Б. И.). Через двадцать четыре часа после этой комедии произошла и другая: гестапо арестовывает Бандеру и его «премьер-министра» Стецька. «Арестовывает» и... предоставляет ему при этом полную возможность и дальше руководить своей шайкой...
(С 1 июля 1941 года бандеровская «народная» милиция Львова перешла в подчинение СС).
Бандеру сажают в берлинскую тюрьму, затем переводят в лагерь Заксенхаузен, где хорошо содержат. Посадили из-за патриотизма – так гласит официальная версия бандеровцев. На самом деле после резни во Львове обойденный более молодым конкурентом Андрей Мельник обиделся и немедленно написал письмо Гитлеру и генерал-губернатору Франку о том, что «бандеровцы ведут себя недостойно и создали без ведома фюрера свое правительство». После чего Гитлер приказал арестовать Степана Бандеру и его «правительство».
В концлагере Заксенхаузен Степан Бандера, Ярослав Стецько и еще 300 бандеровцев находились отдельном в бункере «Целленбау», где содержались в хороших условиях. Бандеровцам было позволено встречаться между собой, также они получали продукты и деньги от родственников и ОУН-б. Нередко они покидали лагерь с целью контактов с «конспиративными» ОУН-УПА, а также с замком Фриденталь (за 200 метров от бункера «Целенбау»), в котором находилась школа агентурно-диверсионных кадров ОУН.
(Инструктором в этой школе был недавний офицер специального батальона «Нахтигаль» Юрий Лопатинский, через которого Степан Бандера совершал связь с ОУН-УПА. – Б. И.)
С осени 1941 г. бандеровская ОУН постепенно уходит в «подполье»: а подполье, кстати сказать, довольно мастерски устроено гестаповскими режиссерами. Захватчикам надо было любой ценой разбить единство украинского народа, парализовать растущее партизанское движение. И оккупанты сделали ставку на бандеровскую группу ОУН. Ей было дано задание направить по другому руслу антинемецкие настроения масс, не допустить до того, чтобы лютая ненависть украинского народа к немецким захватчикам вылилась в вооруженную борьбу за освобождение Украины.
И бандеровцы начинают действовать. В немецкой типографии в Луцке они печатают... антинемецкие листовки; новейшими немецкими автоматами вооружают свою так называемую УПА. Но ни их листовки, ни их автоматы не причиняют немцам особого вреда. От самой листовки еще никто не погиб, а пули бандеровцев получают ту особенность, что они летят не в сторону немецких карательных отрядов, а в грудь украинских и польских крестьян, их жен, матерей и детей и в спины партизан – мстителей за обиды украинского и польского народов.
(Из программных документов следует, что руководство УПА «воздерживается» от борьбы с Германией. 7 августа 1941 Краевой центр (укр. Провiд) ОУН-Р на западно-украинских землях издал декларацию, в которой, в частности, указывалось, что организация должна «приспособиться к создавшимся условиям и должна отвечать будущим потребностям Украины. Украинские националисты примут активное участие в общественной работе на всех участках национальной жизни». ОУН не идет – «вопреки сведениям вредителей украинскому делу» – на подпольную борьбу против Германии. – Б. И.)
Даже тогда, когда окончательное поражение Германии стало вопросом ближайшего времени, украинская агентура Берлина осталась верной себе, показала себя наиболее преданной лакейской сворой среди всех клевретов Гитлера в Европе.
Правда, эти профессиональные предатели еще и сегодня между одним и другим своим злодеянием декларируют о «самостийной» и «соборной», называя себя при этом «независимым политическим фактором». Но об этой «независимости» оуновских бандитов говорят факты. Факты неопровержимые, поддержанные показаниями действительных и единственных вдохновителей украинских националистов – господ из гестапо.
Предоставим слово документам. Пусть они войдут осиновым колом в могилу того, что долгие годы называлось смрадным термином «украинский национализм».
Весной 1944 г. Красная Армия в своем освободительном походе перешла реку Збруч. Примерно в то же время в немецкую охранную полицию и СД дистрикта (района. – Б. И.) Галиция явились бандеровские «делегаты» с заявлением о том, что представитель так называемого «Центрального руководства ОУН – бандеровцев» Герасимовский желает «от имени политического и военного сектора ОУН» обсудить с гестапо возможности тесного сотрудничества против «большевизма» в новых условиях.
Гестапо не заставило себя просить: 5 марта состоялась в Тернополе встреча Герасимовского с представителем охранной полиции и СД криминаль-комиссаром Паппе. Как видно, гестапо сумело надлежащим образом оценить своих бандеровских контрагентов, посылая для разговоров с Герасимовским специалиста по уголовным делам...
Во время этой встречи Герасимовский сделал заявление, в котором, между прочим, сказал (по стенограмме секретаря господина Паппе) :
«...Украинский народ и бандеровские группы ясно поняли, что они могут достичь своей независимости только при помощи самой великой нации Европы»… Осознавая это, украинский народ (читай украинские националисты. – Я. Г.) стоял уже на стороне немцев в первой мировой войне, позднее искал и нашел себе поддержку в Германии, учился для немецких целей и, наконец, как в польско-немецкой, так и в немецко-советской войне внес свой вклад для Германии».
Герасимовский продолжал:
«Надо покончить с той ошибкой, будто бы бандеровские группы считают Германию своим противником. Бандеровская группа говорит, что украинцы (украинские националисты. – Я. Г.) удовлетворились бы государственной формой по образцу протектората, но этот шаг к самостоятельности украинцев не был осуществлен Германией: поэтому-то и бандеровская группа, связанная идеей… вынуждена для своей политической цели работать нелегально. Но все же в нелегальной работе строго предусмотрено не действовать против Германии, а подготовиться к решительной борьбе против русских. Это было убедительно доказано тем фактом, что бандеровская группа приступила к созданию, вооружению и обучению своих боевых отрядов только в феврале 1943 года, то есть в то время, когда в результате событий на Восточном фронте пришлось констатировать, что немцы не смогут победить Россию, как это казалось в начале войны. …
Если же в отдельных местах и происходили акты антинемецкого саботажа, то это никогда не было по приказу бандеровской группы, а делалось самовольно украинцами из преступных побуждений...»
В конце своего выступления Герасимовский внес такие предложения:
«а) бандеровская группа полностью и безоговорочно укрепляет... солидарность со всеми немецкими интересами, как подвоз, немецкое строительство на Востоке и необходимые требования в тыловых военных районах;
б) ОУН – бандеровская группа отдает в распоряжение немецкой договорной стороны собранный своей разведкой агентурный материал против поляков, коммунистов и большевиков с тем, чтобы использовать его для проведения карательных операций». …
Уже через несколько дней представитель охранной полиции и СД дистрикта Галиция обратился к обер-фюреру и полковнику полиции генерал-губернаторства Биркамифу с отношением, исполненным неприкрытой иронии по адресу бандеровской «договорной стороны»:
«Я прошу срочно сообщить о решении РЦГА, так как надо учесть, что представитель ОУН, предполагаемый будущий министр иностранных дел украинского государства, скоро придет ко мне».
Вторая встреча гестапо с Герасимовским состоялась 23 марта. В своем новом заявлении представитель ОУН был не менее щедрым, чем и в прошлый раз:
«...ОУН будет передавать немцам сообщения военного характера из районов за линией советского фронта. ОУН будет держать свои боевые части за линией советского фронта и будет вредить советскому подвозу, базам подвоза, центрам вооружения, складам – активным саботажем...
Транспорты с вооружением и материалами для саботажа должны быть доставлены со стороны немцев через линию фронта частям ОУПА по всем правилам конспирации для того, чтобы не дать большевистскому режиму в руки тот козырь, что украинцы (читай украинские националисты. – Я. Г.), которые остались за линией фронта, являются немецкими союзниками и агентами».
Двадцать восьмого марта тот же Герасимовский имел встречу с командиром охранной полиции и СД дистрикта Галиция, СС-оберштурмбаннфюрером доктором Витиска. На вопрос Витиска, каким будет отношение бандеровцев к мобилизации немцами украинского населения, националистический мерзавец цинично ответил:
«ОУН не будет чинить препятствий; к тому же в украинском народе столько живой силы (!), что немецкие оккупационные власти могут проводить мобилизацию, и еще достаточно сил останется для вербовки в УПА, и оба партнера не помешают друг другу». …
Девятнадцатого апреля 1944 г. состоялось совещание руководителей немецких абверкоманд-101, -202, -305 военной группы «Юг». Подполковник Линдгарт (абверкоманда-101) в своем выступлении высказал по адресу оуновцев значительный комплимент. Вы только послушайте:
«Вне связи с ОУН моя агентурная деятельность вообще невозможна».
Еще более многоречивым был на этом совещании подполковник Зелигер (абверкоманда-202):
«....Я должен практически охватить членов УПА на территории Галиции и после обучения и вооружения перебросить их самолетами на советскую сторону или же пропустить большую группу через фронтовые прорывы. Я с давних времен поддерживаю связь с УПА через посредника Шухевича и уже получил несколько человек для обучения».
Но пока гестаповцы советовались, Красная Армия с боями продвигалась вперед, приближаясь к западным границам Украины. … Пятнадцатого июня представитель охранной полиции в официальном письме, адресованном главному управлению НИУ СС – штурмбаннфюреру и советнику Поммерингу писал следующее:
«...5. VI. 44 года Н-ский референт имел очередную встречу с Герасимовским, на которой был обсужден вопрос о переброске через линию фронта на советскую сторону С- и Ф-агентов, а также об оставлении Ф-агентов, на случай эвакуации немцами части Галиции в связи с военными действиями. Эти переговоры служат также в интересах расквартированной здесь зондеркоманды «Цеппелин».
Что касается оставления Ф- и С-агентов для отправки их за линию фронта, Герасимовский заявил, что УПА поддерживает такую же связь с армией, какую охранная позиция поддерживает с ОУН-бандеровской группой.
«Между немецкой армией и УПА уже давно существует договоренность о том, что УПА из своих рядов отдает в распоряжение армии Ф- и С-агентов. Поэтому остается лишь познакомить охранную полицию с этими членами УПА»…» (Ярослав Галан. «Чему нет названия». Ярослав Галан зверски убит бандеровцами в 1949 году).
В 1944 году советские войска очистили Западную Украину от фашистов. Многие члены ОУН-УПА бежали вместе с немецкими войсками. Ненависть местных жителей к ОУН-УПА на Волыни и Галичине была настолько высока, что они сами выдавали их и убивали. Чтобы активизировать оуновцев и поддержать их дух, гитлеровцы принимают решение о выпуске из концлагеря Заксенхаузен Бандеры и 300 его сторонников, в т.ч. Я. Стецько и Мельника. Это произошло 25 сентября 1944 года.
Немецкая пресса опубликовала многочисленные статьи об успехах УПА в борьбе с большевиками, называя членов УПА «украинскими борцами за свободу». Бандера задержался в Берлине, на даче абвера. Пошел многочисленный поток посланий, пояснений, депеш, «деклараций» и «меморандумов» на имя Гитлера, Риббентропа, Розенберга и других фюреров нацистской Германии. Постоянно оправдываясь в своих письмах и прося содействия и поддержки, Бандера доказывал свою верность фюреру и немецкой армии и пытался убедить в чрезвычайной необходимости ОУН-б для Германии. По свидетельству начальника секретного подразделения Абвер-2 Эрвина Штольце, Бандера был завербован абвером и в дальнейшем фигурировал в картотеке абвера под кличкой Серый.
После выхода из лагеря Степан Бандера немедленно включился в работу в составе 202-й команды абвера в Кракове и начал заниматься подготовкой диверсионных отрядов ОУН-УПА.
Неопровержимым доказательством этому служат показания бывшего сотрудника гестапо и абвера лейтенанта Зигфрида Мюллера, данные на следствии 19 сентября 1945 года.
«27 декабря 1944 года я подготовил группу диверсантов для переброски ее в тыл Красной Армии со специальными заданиями. Степан Бандера в моем присутствии лично инструктировал этих агентов и передал через них в штаб УПА приказ об активизации подрывной работы в тылу Красной Армии и налаживании регулярной радиосвязи с абверкомандой-202» (Центральный государственный архив общественных объединений Украины ф.57. Оп.4. Д.338. Л.268-279).
С падением Третьего рейха ОУН(б) быстро нашла общие интересы со спецслужбами Англии и США. После мартовской речи Черчилля 1946 года, провозгласившей начало холодной войны, ОУН, как и другие антисоветские формации Восточной Европы, стали особенно интересны спецслужбам Великобритании, США и, в какой-то степени, Франции. Особенно активны в этих контактах были сторонники ОУН(б).
В январе-феврале 1946 года ЗЦ ОУН провел конференцию руководителей организации, на которой было объявлено о создании заграничных частей ОУН (ЗЧ ОУН). Одновременно в лагерях беженцев и перемещенных лиц на территории западных союзников шла активная борьба между ОУН(б) и ОУН(м) за новых членов и влияние над лагерной администрацией, как и ранее, инициатива оставалась в руках ОУН(б).
После распада СССР западные спецслужбы организовали внедрение ОУН(б) в политическую жизнь Украины. В 1992 г. по инициативе Ярославы Стецько на основе ОУН(б) была создана политическая партия «Конгресс украинских националистов» (КУН). Наряду с КУН было сохранено и общественное крыло ОУН(б) – ОУН-революционная (ОУН(р). Сначала она была подчинена КУН, однако впоследствии вышла из-под его контроля. Де-факто программные фундаментальные установки ОУН(б) вошли в устав КУН без изменений.
Под руководством инструкторов НАТО были сформированы и проходили тренировки боевые отряды бандеровцев. При полном попустительстве Януковича. На содержание бандеровских банд перечислялись немалые средства. Именно эти банды подстегнули, а, в конце концов, потом и оседлали киевский майдан-2014.
Рамиль Гизатуллин:
«На глазах у бабушки моей жены, 19-летней партизанской связной, бандеровцы содрали кожу с двух ее годовалых детей-близняшек! Имя замученной – Анна Петровна Проць (девичья фамилия Козак), кроме нее и партизан также был замучен и погиб ее муж Иван Степанович Проць, на его груди, перед тем как добить, бандеровцы вырезали звезду. Сейчас жива ее старшая дочь – Ярослава Ивановна Маркохай (девичья фамилия Проць). В 1949 г., как дочь партизана, вместе с семьей она была перевезена в с. Кленовое Артёмовского района Донецкой обл. Тогда много семей совслужащих были переселены с Западной Украины на Донбасс из-за угрозы их жизни. Четыре месяца назад я помог вывезти из Никифоровки тещу с ее дочерью и с внуком, а также родственников моей жены из Славянска (район Черевковка) и из Артёмовска. В 1943 г. Нижние Устрики входили в состав Украины, после ВОВ – были возвращены Польше. Там до сих пор проживает много украинцев».
Из списка «135 пыток и зверств, применяемых террористами ОУН-УПА к мирному населению»:
«Вбивание большого и толстого гвоздя в череп головы. Сдирание с головы волос с кожей (скальпирование). Вырезание на лбу «орла», выбивание глаз, носа, ушей, ломание челюсти. Пробивание заостренной толстой проволокой насквозь от уха до уха, обрезание губ, языка. Разрезание горла и вытягивание через отверстие языка наружу. Разрезание горла и вкладывание в отверстие куска. Разрывание рта от уха до уха, разрезание шеи ножом или серпом.
Сворачивание головы назад, размозжение головы, вкладывая в тиски и затягивая винт, отрезание головы серпом. Резание и стягивание узких полосок кожи со спины, ломание костей ребер грудной клетки. Отрезание женщинам груди и посыпание ран солью. Перепиливание туловища пополам плотницкой пилой…»
В аэропорту Донецка бойцы ДНР нашли тела трех убитых танкистов, которых пытали украинские фашисты. Как стало известно, мужчины служили в отдельном батальоне, когда их поймали бандеровцы. У бойцов Новороссии были вырваны зубы, помимо этого солдаты обвязали их ноги проволокой, прицепили к танку и несколько часов волокли по земле на площадке перед аэропортом.
Подготовил к печати
Борис ИХЛОВ
Клич бандеровцев: «Мы рождены, чтобы убить Россию!»
- Подробности
- Автор: Пресс-служба Якутского рескома КПРФ
- Категория: Главные новости
Клич бандеровцев: «Мы рождены, чтобы убить Россию!»
До позднего вечера в Киеве бандеровцы, размахивая факелами, отмечали годовщину создания Украинской повстанческой армии, а также новый «День защитника Отечества». Главные события развернулись у стен Верховной рады после того, как депутаты отказались признать бойцов УПА борцами за независимость Украины. Националисты использовали привычные методы убеждения: камни, бутылки с зажигательной смесью, взрывпакеты.
Толпа скандировала: «Слава Украине, смерть врагам, Бандера – наш герой». Участники марша выкрикивали нецензурные лозунги в адрес жителей Донбасса, России, жгли коммунистические флаги и требовали от властей признать героями страны фашистских последышей.
Так называемые «марши героев» прошли и в других крупных украинских городах.
Коммунист А.Е. Локоть стал самым популярным сибирским мэром
- Подробности
- Автор: Пресс-служба Якутского рескома КПРФ
- Категория: Главные новости
Коммунист А.Е. Локоть стал самым популярным сибирским мэром
2014-10-15 09:05
Виола Потапова
Мэр Новосибирска Анатолий Локоть стал лидером рейтинга «Медиалогии» среди глав сибирских городов в сентябре, оставив позади мэра Красноярска Эдхама Акбулатова и читинского градоначальника Анатолия Михалева, которые заняли второе и третье места соответственно.
Компания «Медиалогия» опубликовала медиарейтинг меров городов Сибирского федерального округа в сентябре 2014 года. Список возглавил мэр Новосибирска Анатолий Локоть. Он был активно цитируем, после того как заявил, что мэрия города планирует обновить трамвайный парк. Кроме этого, СМИ сообщали о назначении Алексея Кондатьева начальником департамента строительства и архитектуры мэрии Новосибирска. Мэр отметил, что рассчитывает на помощь Кондратьева в борьбе с точечной застройкой.
На втором месте в сентябрьском рейтинге «Медиалогии» мэр Красноярска Эдхам Акбулатов, на третьем — читинский градоначальник Анатолий Михалев.
Пресс-секретарь мэра Артем Скатов в связи с этим отметил, что высокая популярность Анатолия Локтя связана с оживлением в политической и хозяйственной жизни города в сентябре. И активная деятельность мэра, который к данному моменту вполне освоился в новой должности, естественно находит живой отклик в СМИ. Тем более что «красный» мэр отличается информационной открытостью.
– В сентябре активизировалась политическая, хозяйственная жизнь города, шла подготовка к отопительному сезону, решались и другие важные вопросы. Анатолий Локоть в должности мэра чувствует себя уверенно, детально разбирается на сегодняшний момент во всех хозяйственный вопросах, вникает в существующие проблемы, ставит определенные задачи, которые получают соответствующий информационный отклик в СМИ.
Отметим, рейтинг «Медиалогии» построен на основе изучения сообщений и публикаций 19 800 средств массовой информации, включающих ТВ, радио, газеты, журналы, информационные агентства и интернет-сайты.