Давненько у нас такого не наблюдалось — чтоб полный зал, визг и овации с присвистом и озорные лучики в глазах артистов. В последнее время в наш театр уже на одну только Екатерину ЗАХАРОВУ можно ходить — на сцене она божественна. И в этот раз весь спектакль первого премьерного дня крутился, конечно, вокруг нее. И то она была бедной влюбленной девчонкой, то прекрасной царицей на балу, поразившей Онегина в самое сердце.
Но одним из самых примечательных можно назвать вот такое событие: именно премьера этого спектакля стала знаковой для целого ряда молодых солистов оперы, впервые заявивших о себе в главных партиях. Случился не один, а целый ряд дебютов!
В первый премьерный день вместе с Захаровой на сцене блистала еще одна уже знакомая нам и любимая звезда: Екатерина КОРЯКИНА в роли Ольги. Как же она порхала на сцене — Ольга, ну чистая Ольга и есть. «Ах, Таня, я так не в тебя!» — пела Корякина, сверкая очаровательными ямочками на щечках.
И когда обе они начали спектакль романсом «Слыхали ль вы?..» — в груди сразу перехватило дыханье, обещая волнующую историю чувств (конечно же, она случилась, но об этом ниже).
А вот во втором составе в роли Ольги зритель увидел воспитанницу Айталины Адамовой, студентку 3 курса АГИКиИ, дипломантку международного фестиваля-конкурса «Орфей» памяти Муслима Магомаева Лию ВИНОКУРОВУ — это был ее дебют в опере «Евгений Онегин».
Надо заметить, в этом спектакле созданы очень интересные и запоминающиеся образы. Совершенно замечательной, к примеру, яркой была Ларина, в образе которой предстала Анегина Дьяконова (но это прима, что уж говорить). Как-то так выразительно она исполнила «И я увидела, что в жизни нет героев…», что сразу стало ясно, что ведь это — лейтмотив всего произведения: Ленский убит, Онегин посрамлен, да и муж Татьяны Гремин, в финале появляющийся на сцене — чем он-то герой?..
Няня Татьяны в спектакле — очень молода, но и принять это тоже можно: кто сказал, что она должна быть старушкой? Очень даже неплохо смотрелась в этой роли недавно окончившая вуз и примерившая на себя уютный нянин чепчик Юлия КАРАЧЕНЦЕВА.
Что касается мужских ролей, то здесь отдельная песня. Если ранее мы всё-таки уже сумели оценить вокальный и драматический талант Алексея ИВАНОВА — он некоторое время назад блистал в «Сильве», то партия Онегина — это первая крупная его удача, главная партия вчерашнего солиста хора. Он и раньше обращал на себя внимание — не заметить его просто невозможно, и сейчас, конечно, был хорош. Хотя и образ не бесспорен.
Дело в том, что режиссёр Карл Сергучев решил выставить Онегина перед публикой эдаким хлыщом, надменным и высокомерным человеком, да ещё и мелким распутником, коварным соблазнителем. То есть наделить его всеми теми неприятными качествами, чтобы зритель не смог — ни в коем разе — ему симпатизировать. Как будто тем самым становится яснее тот факт, что где Онегин — там несчастие и боль. Он холодный убийца. Ленский — его несчастная жертва. Но жертва ещё и Татьяна, бедняжка, в его руках (в буквальном смысле).
Но всё-таки он — знать, он — дворянин, как мог так низко пасть, соблазняя крепостных девок и гуляя с ними ночь напролёт едва ль не на виду у самой Татьяны, которая подсматривает за ним в саду? А распутство крепостных на виду у барыни и сестер могло ль быть приемлемо? Иль они не крепостные, а вольные пташки, которые на ходу подметки рвут, заигрывая с богатым барином?
Могла ль Татьяна полюбить мерзавца — вот вопрос, но Сергучев сомнений не приемлет: полюбила. Мало того, он позволяет Онегину поутру приблизиться к Татьяне на недопустимое расстояние, нарушая границы личного (приличного) пространства, и бросить ей в лицо: «Вы мне писали!..». Мыслимо, немыслимо, но он ведет себя абсолютно непозволительно дерзко, как-то очень уж по-хозяйски кладет бедняжке руку на плечо, давит взглядом сверху вниз, и весьма пренебрежительно пальцами хватает за подбородок.
И Татьяна, пребывая в одеждах начала XIX века, странным образом ведет себя а-ля девица века XX — она встречается с Онегиным с распущенными волосами, в одном пеньюаре. Вовсе не из пуританских соображений, а отдавая дань тому времени, хочется задать вопрос, применительна ли современная стилистика к Пушкину, и стоит ли путать нравы в единый клубок ради сомнительного интереса к оголенному плечу.
Могла ль Татьяна позволить Онегину спустить пеньюар со своих невинных плеч, а годы спустя сказать: «Вы поступили благородно, Вы были правы предо мной, я благодарна всей душой…»?
Это — что ж, великодушное прощение?
И нет ни капли сожаления, что «счастье было так возможно»? Татьяна решительно и по-королевски властно отвергает Онегина, но снова подраздеть себя ему позволяет — прямо у дворцовых ворот (или ворот замка). Ой, друзья, боюсь, вот эти раздеванья непонятны. Зато с Онегиным покончено: он унижен, брошен и раздавлен. Все отмщены — и Ленский, и Татьяна, и драмы смысл, видать, и есть в отмщеньи. «О жалкий жребий мой!» — поёт на выдохе наш сумрачный герой, превратившись из самодовольного хлыща в столп позора.
И для Николая ЕФИМОВА, которого мы увидели в роли Ленского, это был дебют, первый и удачный выход на сцену, и надо отметить, как порывисто он Ольгу ревновал, как чувственно страдал и как был безысходен в час дуэли. Из Ленского получился яркий образ и вообще очень чувствовалось, что эти ребята все влюблены в оперу и стремятся ее показать в лучшем виде. Надо пожелать им держать эту взятую планку и лишь оттачивать свое мастерство.
Оркестр блистал, так что и вокально, и музыкально драма вышла хороша — в этом смысле можно было отдохнуть душой и насладиться великим Чайковским. Спасибо Павлу Васьковскому, концертмейстерам, Айталине Адамовой, поработавшей со стажерской группой. Отдельное спасибо за Куплеты Трике, оригинально исполненные Владиславом Киселевым, появление которого на сцене — это всегда маленькое интересное событие.
Спасибо хору и балету — за сочные картины русского люда, многим числом присутствующем в картинах спектакля. Художникам — за сарафанную и барскую атмосферу — за усадебный дом и с дубом сад, за пушкинские строки и его рисунки, бегущие на экране.
С премьерой, театр — есть о чем поговорить, поспорить и поразмышлять, спектакль получился необычным.
С грядущим 225-летием вас, Александр Сергеевич!