Адрес: Республика Саха (Якутия),
г. Якутск, ул. Октябрьская, дом 3
Телефон: +7 (411) 23-66-151
Электропочта: mgm_2004@mail.ru
Увековечивая имя Платона Ойунского
«Круглый стол», посвященный 120-летию со дня рождения
выдающегося государственного и общественного деятеля, одного из основателей государственности в
Якутии Платона Ойунского-Слепцова
На днях по инициативе депутатов-коммунистов фракции КПРФ в Государственном Собрании (Ил Тумэн) РС(Я) состоялся «круглый стол», посвященный 120-летию выдающегося государственного и общественного деятеля, одного из основателей государственности в Якутии Платона Ойунского-Слепцова. В нем приняли участие депутаты парламента, члены Якутского рескома КПРФ, ветераны тыла и труда, учащиеся и учителя школ г. Якутска, видные ученые, члены Союза писателей Якутии и другие.
«Круглый стол» кратким вступительным словом открыл заместитель председателя Государственного Собрания (Ил Тумэн), руководитель фракции КПРФ в Государственном Собрании (Ил Тумэн), первый секретарь Якутского рескома КПРФ Виктор Губарев.
С основным докладом на тему «Глубинный смысл увековечения памяти Платона Ойунского постепенно расширяется» выступил профессор факультета якутской филологии Северо-Восточного Федерального университета Василий Протодьяконов. Интересные содоклады подготовили: «Платон Ойунский — титан мысли» — народный писатель Якутии Андрей Кривошапкин; «О дружбе Таттинского и Намского улусов по увековечению памяти Платона Ойунского и Максима Аммосова» — заслуженный работник народного хозяйства РС(Я), лауреат Государственной премии им. Максима Аммосова Егор Ларионов; «Платон Ойунский — основатель советской якутской литературы» — ветеран Коммунистической партии Дмитрий Пухов.
Выступление исследователя творчества Платона Ойунского Юрия Попова на тему «Тяжкие дни Платона Ойунского» вызвал большой интерес у собравшихся. Не менее интересные сообщения сделали: кандидат философских наук Августа Марфусалова («Платон Ойунский и коренные малочисленные народности Севера»), депутат Государственного Собрания (Ил Тумэн) Петр Аммосов («Платон Ойунский и современность»), председатель Союза пистателей Якутии Иван Мигалкин («Платон Ойунский — основатель ЯИЛИ, ученый и писатель»).
Большой интерес участников «круглого стола» вызвали выставка «О жизни и деятельности Платона Ойунского», организованная под руководством заместителя директора Литературного музея им. Платона Ойунского Люцией Васильевой, фотоматериалы о природе Таттинского улуса (ответственная Людмила Богатырева), выставка значков, посвященных Платону Ойунскому (Иван Мигалкин).
Мероприятие, организованное под руководством координатора фракции КПРФ в Госсобрании (Ил Тумэн) Саргыланой Гоголевой, также украсили стихотворения Платона Ойунского в исполнении победителей конкурса чтецов Якутской городской национальной гимназии Айсена Соловьева, Влада Алексеева, Николая Корякина, Петра Павлова, а также студентов факультета якутской филологии СВФУ, победителей конкурса чтецов, посвященного юбилею Платона Ойунского Ньургуна Захарова и Спартака Титова.
Ирина Владимировна в свои преклонные годы жестоко страдала бессонницей. На старости лет она оказалась совсем одна и доживала свой век в просторной избе в небольшом посёлке, раскинувшемся на берегу мелководной речушки. Ночами большой дом тихо поскрипывал, горестно вздыхал и, казалось, всё хотел чем-то поделиться со своей хозяйкой, какой-то тайной, но никак не решался, откладывал на потом. Дом обветшал и скособочился, просел, как и жизнь его хозяйки. Всё могла себе представить Ирина Владимировна, но вот такой старости — никогда! За окном шумела речка перекатами, молодо и радостно, неся свои воды в неведомые дали, и ветер, её вечный спутник, сопровождал её лёгким дыханием. Им не было дела до одинокой женщины в старом доме. Они безудержно спешили по своим делам. И не было такой силы, что могла бы их остановить. Ирина Владимировна тяжело ворочалась на диване. За окном, брызнув светом, начинало заниматься утро, и женщина решила, что пришла пора вставать. Прибрав избу, Ирина Владимировна в свои годы по хозяйству справлялась сама и не выглядела немощной и беспомощной. Она вышла во двор и, открыв курятник, принялась кормить кур. Присев на ступеньки крыльца, долго наблюдала, как копошатся куры, занятые едой. Из будки к ней подбежала небольшая подслеповатая собачка, ещё помнившая игры с детьми хозяйки. Зайдя обратно в дом, женщина медленными глотками попила чаю и тяжело опустилась в кресло, скрестив руки на коленях напротив трёх увеличенных фотографий в траурных рамках, стоящих на небольшой подставке в углу. Чуть повыше их висела иконка с изображением богоматери с младенцем на руках. На одной из фотографий был пожилой мужчина, на двух других — молодые парни. На колени женщине мягко запрыгнула кошка Василиса и, уютно урча, улеглась, требуя ласки. Ирина Владимировна вздохнула. Старость не жалуют. Впереди во весь рост поднялся вечный союзник старости — мрачный призрак одиночества. Вот историки говорят, что раньше один гордый народ сбрасывал со скалы как ненужную обузу своих больных и старых соплеменников. Лишний балласт. Жестокий отбор. Если бы этот механизм работал в России, неожиданно поймала себя на мысли Ирина Владимировна, то наверняка две трети страны лежало и корчилось бы уже в ущелье. Не хотят нынче женщины рожать. На генетическом уровне организм отторгает зачатие, отказываясь плодить нищету. В свои годы Ирина Владимировна сохранила и здоровье, и ясность ума. Она была из разряда тех состарившихся людей с прямой спиной, которые с гордостью и достоинством несут свою старость. Всегда опрятны и ухожены. Седые волосы, завитые в локоны, трогательно обрамляли лицо и лишь подчёркивали красоту лет. Её преклонные годы приятно пахли. Всю жизнь она отработала сельской учительницей. Вырастила двух детей и проводила их в армию. Молчаливый и серьёзный Игорь, и младше его на год, шумный и целеустремлённый Сергей. Государство бросило их обоих в прожорливую пасть войны. Пожилой мужчина на фотографии был её мужем. Заслуженный шахтёр. Однажды всю смену завалило в шахте. Не обошлось без жертв. Мужа удалось вытащить, но это был уже не работник. Проболев, спустя некоторое время он умер. Назначили маленькую пенсию. Пылая страстью к газу с нефтью, государство совсем не оставило любви к своим гражданам. Двух десантников, хорохорившихся на фотографиях своим бесстрашием, с интервалом в один год, призвали в армию. Через полгода на младшего Сергея пришла похоронка. Тела не было. Как ей объяснили, от её сына ничего не осталось: его разорвало прямым попаданием. Атомы тела разлетелись во все стороны и где-то теперь витают в мироздании. Привезли его армейские вещи. Государство забрало живого сына, а возвратило лишь его тельняшку. В землю опустили пустой гроб с обмундированием. Привычный уклад жизни рухнул. — Господи! Дался же им этот Кавказ. Что, в те края народ валит на курорты, да в санатории отдыхать? Никто же ведь не ездит. Вон ведь уже сколько земель пораздавали, а тут уцепились. Ну да бог с ними. Тогда бы и сыновья были бы живы. Старший Игорь вернулся злей сатаны, в глазах полыхали демонические искорки. Подался в город, стал бандитом. Бандиты живут хорошо, у них много денег, хорошие машины и роскошное удобное место — на всякий случай — на кладбище. Он оказался погребённым под огромной плитой, увенчанной мраморным крестом. Слёзы потекли пуще. Ирина Владимировна всхлипывала и утиралась концом платка, вздыхала. Она напоминала хохлившуюся маленькую птичку, сидящую на ветке и попавшую под проливной дождь. А веретено тяжёлых раздумий, не спеша, продолжало дальше накручивать невесёлые мысли. Вместо обещанного балетного “па” и закидывания противника одними бескозырками получились чудовищные кровавые танковые развороты с пушечной пальбой. Тем не менее, государство с треском захлопнуло папку “Война на Кавказе”, и, стряхнув с плеча своих защитников, напрочь забыло о них, обособилось, энергично взялось за другие дела. Вон в Китае, говорят, за пренебрежительное отношение взрослых детей к своим родителям отпрысков нещадно штрафуют. Детей у неё не осталось. Получается, государство — родитель, а она — его ребёнок. Но она всю сознательную жизнь к государству относилась безукоризненно. Упрекнуть её не в чем. А что разные непозволительные мысли лезут в голову, так кого, поинтересуйтесь, они только не посещают. Если бы штрафовали за мысли, обладай государство прибором, регистрирующим их, то весь народ был бы поставлен на счётчик и не вылазил бы из долгов. Впрочем, и без прибора долгов хватает. Недавно смотрела встречу президента с ветеранами Великой Отечественной войны. Что-то с участниками кавказских кампаний подобной передачи не припомнит. Или они проходят в закрытом режиме? Видно, что старается мужик, но что-то у него там, наверху, не шибко получается. Или не дают, или сам симулирует. Что же это они за столько лет никак порядок не наведут? Лезут за границу, у себя бы разобрались вначале. Кругом убийства, взрывы да хищения. Реформами своими, как желваками, водят, всё перемелют. Вон и в посёлки тоже в церковь залезли. Только что там брать? Силёнок, что ли, у этих двоих маловато. В Отечественную тоже гибли, но там было, за что порох нюхать. А здесь? Что здесь, в этом случае? Сместились ценности, подменились понятия. И старая учительница, которая всё на свете могла объяснить своим ученикам, самой себе не могла внятно объяснить происходящее. Ирина Владимировна приосанилась: почему, например, если “Газпром” гордо заявляет по телевидению, что он добывает больше всех в мире газа и имеет с этого самую большую прибыль. А у них в посёлке при всей этой сказке газом до сих пор и не пахнет. Не было бы войны, и её дети были бы живы. Молчаливый и серьёзный старший Игорь строил бы дома. Он с детства любил плотницкое дело. Младший бы Сергей стал автомехаником. Он обнаруживал истинную страсть ко всякой технике, вечно пропадая в гараже, всегда в мазуте и за километр пахнувший соляркой. Ирина Владимировна на минуту усомнилась: может, с пришедшей старостью в её организме сломался какой-то важный винтик, отвечающий за восприятие окружающей реальности, и всё обстоит совсем иначе? Всё в стране на самом деле хорошо и прекрасно, и лишь она одна по старости не понимает и брюзжит? Годы быстрой птичьей стаей отлетели за горизонт… Куда же вы, почему так быстро, вернитесь, милые птицы — лебеди!.. За окном в углу двора шумела листвой молодая берёза, посаженная когда-то руками её детей. Взгляд невольно скользнул на протянутую бельевую верёвку. …А может, разом? И так уж задержалась, все свои уже там… Тонкая ниточка, связывающая её с этой жизнью, казалось, окончательно оборвалась вместе со смертельным выстрелом в Игоря. Покачала головой: нет, грех это, грех. В это время дверь в избу распахнулась, и вошла соседка: — Ирина Владимировна, добрый день! А что это мы плачем, ну вот, лыко да мочало. Давай прихорашивайся да пойдём на выборы. Ты не забыла, что сегодня выборы? Мы же с тобой договаривались, так что — айда. Вообще-то, нам с тобой эти писульки должны на дом принести, но мы лучше прогуляемся. Мир опять приобрёл осмысленные формы. Да, да сегодня — выборы. Раньше как на праздник шли, сейчас как игра в игрушки. — Конечно, Верочка, мы с тобой лучше прогуляемся. И две старые женщины пошли по прямой сельской улице, к администрации посёлка. — А может, и не грех, ведь бог он на то и бог, чтобы проникнуться, понять и простить… Ух, нет, нужно жить дальше… Кому нужно-то? Александр КУЗНЕЦОВ, п. Солнечный, Усть-Майский район.
Я отдельно благодарю господина Ганса Дитриха Геншера за его личное участие в моей судьбе. Прежде всего, я собираюсь отдать мои долги моим родителям, моей жене, моим детям и очень жду встречи с ними.
Жду возможности отпраздновать наступающие праздники в кругу семьи. Я желаю всем счастливого Нового Года и Рождества.
Михаил Ходорковский".
«Скорая» выехала из подмосковного дома матери Ходорковского Марии Филипповны вечером в пятницу, сообщило